> XPOHOC > БИБЛИОТЕКА > Н.В.БАСАРГИН: ВОСПОМИНАНИЯ... >
ссылка на XPOHOC

Басаргин Н.В.

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ
РЕЛИГИИ МИРА
ЭТНОНИМЫ
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Николай Басаргин

Воспоминания, рассказы, статьи

Воспоминания

ЗАПИСКИ

Ивашев возвратился не скоро. Комендант продержал его часа два, и мы уже не знали, чему приписать его долгое отсутствие. Опасались даже, не открылось ли каким образом нелепое намерение бегства. Наконец, приходит Ивашев, расстроенный, и в несвязанных словах сообщает нам новость, которая и нас поразила. Комен­дант присылал за ним для того, чтобы передать ему два письма, одно от его матери, а другое матушки будущей жены его, и спросил его, согласен ли он жениться на той девушке, мать которой писала это письмо. Оно адресо­вано было к матери Ивашева. В нем г-жа Ледантю открывала ей любовь дочери к ее сыну, говорила, что эта любовь была причиною ее опасной болезни,  в продолжение    которой,    думая   умереть,    она    призналась   матери  в  своей  к  нему  привязанности,   и  что  тут  же мать дала слово  дочери,   по   выздоровлении   ее,   уведомить   об   этом г-жу   Ивашеву   и   в   случае   ее   согласия   и   согласия   сына дозволить дочери ехать в Сибирь для вступления с ним в брак. В этом письме она упоминала также, что дочь ее ни за что не открыла тайны своей, если бы Ивашев находился в прежнем положении, но что теперь, когда его постигло несчастие и когда она знает, что присутствием своим может облегчить его участь, доставить ему неко­торое утешение, то не задумывается нарушить светские приличия — предложить ему свою руку. Мать Ивашева отправила это письмо, вместе с своим, к графу Бенкендорфу, и тот, с разрешения государя, предписывал коменданту опросить самого Ивашева, согласен ли он вступить в брак с девицею Ледантю.

Ивашев просил коменданта повременить ответом до другого дня. Мы долго рассуждали об этом неожиданном для него событии. Девицу Ледантю он очень хорошо знал. Она воспитывалась с его сестрами у них в доме и в то время, когда он бывал в отпусках, очень ему нрави­лась, но никогда он не помышлял жениться на ней, по­тому что различие в их общественных положениях не допускало его останавливаться на этой мысли. Теперь же, припоминая некоторые подробности своих с ней сношений, он должен был убедиться в ее к нему сердеч­ном расположении. Вопрос о том, будет ли она счастлива с ним в его теперешнем положении, будет ли он уметь вознаградить ее своею привязанностию за ту жертву, ко­торую она принесет ему, и не станет ли он впоследствии

// С 144

раскаиваться в своем поступке, очень его тревожил, Мы с Мухановым знали его кроткий характер, знали все его прекрасные качества, были уверены, что оба они будут счастливы, и потому решительно советовали ему согласиться. Наконец, он решился принять предложение. Ра­зумеется, после этого решения не было уже и помину о побеге. Я даже не знаю, куда девался его искуситель и как он от него отделался. Не возьми я от него слова подождать неделю, легко могло бы случиться, что эти письма не застали бы его в Чите и пришли, когда дела­лись бы о нем розыски, следовательно, не только бы брак его не состоялся, но и сам он, по всем вероятностям, не­пременно бы погиб тем или другим образом. Так иногда самое ничтожное обстоятельство, по воле провидения, спа­сает или губит человека.

Свадьба Ивашева была уже в Петровском заводе, и потому я буду говорить о ней в своем месте.

В июле, не помню, которого числа, мы выступили из Читы 106). Я находился в первой партии; мы с сожале­нием простились навсегда с местом, где прожили более трех лет и которое оставило в памяти моей много прият­ных впечатлений. Небольшое число жителей Читы так полюбили нас, что плакали, расставаясь с нами, и прово­жали до перевоза, более трех верст от селения. В осо­бенности мы пользовались расположением жены читин­ского горного начальника г-жи Смольяниновой. Она каж­дый день присылала нам во время работы завтраки своей стряпни, старалась каждому быть чем-нибудь полезною, но преимущественно расположена была к Аннен­кову и Завалишину. Дед первого со стороны матери, генерал Якоби, был когда-то генерал-губернатором в Си­бири и оказал услугу отцу Смольяниновой. Она не могла этого забыть и считала священным долгом отплатить внуку за благодеяние деда. Прекрасная черта в простой, необразованной женщине. Она даже пострадала за Ан­ненкова и нисколько не сожалела об этом. Письмо, отданное ей г-жою Анненковой и отправленное ею секретно к кому-то из родных Анненкова в Москву, попалось в руки правительства. Из него узнали, что оно шло через Смольянинову, и приказали коменданту арестовать ее на неделю. Завалишин впоследствии женился на ее дочери и по окончании своего тюремного заключения жил с ни­ми в Чите.

// С 145

Поход наш в Петровский завод, продолжавшийся с лишком месяц в самую прекрасную летнюю погоду, был для нас скорее приятною прогулкою, нежели утомитель­ным путешествием. Я и теперь вспоминаю о нем с удовольствием. Мы сами помирали со смеху, глядя на кос­тюмы наши и наше комическое шествие. Оно открывалось почти всегда Завалишиным в круглой шляпе с величай­шими полями и в каком-то платье черного цвета своего собственного изобретения, похожем на квакерский каф­тан. Будучи маленького роста, он держал в одной руке палку гораздо выше себя, а в другой книгу, которую читал. За ним Якушкин в курточке a I'enfant*, Волконский в женской кацавейке; некоторые в долгополых поно­марских сюртуках, другие в испанских мантиях, иные в блузах; одним словом, такое разнообразие комического, что если б мы встретили какого-нибудь европейца, вы­ехавшего только из столицы, то он непременно подумал бы, что тут есть большое заведение для сумасшедших и их вывели гулять. Выходя с места очень рано, часа б три утра, мы к восьми или к девяти часам оканчивали переход наш и располагались на отдых. Останавливались не в деревнях, которых по бурятской степи очень мало, а в поле, где заранее приготовлялись юрты. Место выби­рали около речки или источника на лугу и всегда почти с живописными окрестностями и местоположением. В Вос­точной Сибири, и особенно за Байкалом, природа так великолепна, так изумительно красива, так богата флорою и приятными для глаз ландшафтами, что, бывало, не­вольно, с восторженным удивлением, простоишь несколь­ко времени, глядя на окружающие предметы и окрестно­сти. Воздух же так благотворен и так напитан ароматами душистых трав и цветов, что, дыша им, чувствуешь какое-то особенное наслаждение. При каждой партии находился избранный нами из товарищей хозяин, кото­рый отправлялся обыкновенно с служителями вперед на место отдыха и к приходу партии приготовлял самовары и обед. По прибытии на место мы выбирали себе юрты и располагались в них по четыре или пять человек в каждой. Употребив с полчаса времени на приведение в порядок необходимых вещей и постелей наших, мы отправлялись обыкновенно купаться, потом садились или,

___

* Детской (ф р а н ц.).

// С 146

лучше сказать, ложились пить чай и беседовали таким образом до самого обеда. Ивашев, Муханов, двое братьев Беляевых 107) и я располагались всегда вместе в одной юрте. К нам обыкновенно собирались многие товарищи из других юрт. Один из пятерых обыкновенно дежурил по очереди, т. е. разливал чай, приносил обед, приготов­лял и убирал посуду. После обеда часа два-три отдыхали, а с уменьшением жары выходили гулять и любоваться местоположением. Потом пили чай, купались и опять беседовали до вечера.

Вечером маленький лагерь наш представлял прекрас­ную для глаз картину, достойную кисти художника-жи­вописца. Вокруг становилась цепь часовых, которые бес­престанно перекликались между собою; в разных местах зажигались костры дров, около которых сидели в разно­образных положениях проводники наши — буряты, между которыми были и женщины, с своими азиатскими лица­ми и странными костюмами. В юртах наших светились огни, и в открытый вход их видна была вся внутренность и все то, что происходило в каждой из них. Почти всегда в это время большая часть из нас ходили кучками внут­ри цепи, около костров, толковали с бурятами и между собою. Вид всего этого был бесподобный, и я часто про­водил целые часы, сидя на каком-нибудь пне, восхищаясь окружающею меня картиною. Особенно приятен для нас был день отдыха. Тогда мы оставались на одном месте почти два дня и, следовательно, имели время и хорошень­ко отдохнуть, и налюбоваться природой, и побеседовать между собою. Лишь только начинало светать, нас обык­новенно будили, и в полчаса мы были уже готовы к по­ходу. Пройдя верст 12 или 15, мы на час останавливались у какого-нибудь источника и завтракали. Рюмка водки, кусок холодной телятины и жареной курицы всегда были в запасе у кого-либо из женатых и радушно предлагались всем. Во время похода многие отходили на некоторое расстояние в стороны и занимались ботаническим иссле­дованием тамошней флоры или сбором коллекции насе­комых. Последним предметом любили заниматься братья Борисовы 108). Они составили за Байкалом и в Сибири огромную и очень любопытную коллекцию насекомых, которую послали, кажется, знаменитому профессору Фишеру 109).   Ботаником нашим был Якушкин.

 В   партии   нашей    находился   Лунин.    Он,  по  своему

// С 147

оригинальному характеру, уму, образованию и некоторой опытности, приобретенной в высшем обществе, был чело­век очень замечательный и очень приятный. Большая часть из временщиков того времени, Чернышев, Орлов, Бенкендорф и т. д., были его товарищами по службе. С Карамзиным 110), Батюшковым 111) и многими другими замечательными лицами он был в самых близких отно­шениях. Мы с любопытством слушали его рассказы о закулисных событиях прошедшего царствования и его суждения о деятелях того времени, поставленных на незаслуженные пьедесталы. Князь Волконский и Никита Муравьев, бывшие тоже в нашей партии, очень занимали нас также своими любопытными разговорами. Первый — член высшей русской аристократии, бывший флигель-адъютант и генерал с 23 лет от роду, отлично участвовал в кампании 1812 года и находился или при самом госу­даре или при главнокомандующих, был часто употребля­ем для исполнения важных поручений и потому много видал и много знал. Говорил он прекрасно, с одушевле­нием, особенно когда дело шло о военных действиях 112). Второй — сын воспитателя императора Александра и ве­ликого князя Константина, известного Михаила Никитича Муравьева 113), — был человек с разнообразными и боль­шими сведениями. Он занимал не последнее место в ари­стократическом петербургском кругу. В доме его матуш­ки, вдовы покойного М. Н., собирались все замечательные люди того времени: Карамзин, Уваров 114), Оленин 115), Панин 116) и т. д. Много любопытного, почерпнутого из их рассказов, мог бы я поместить здесь, но удерживаюсь, не желая нарушить принятого мною правила.

 Во время путешествия нашего приехали к нам еще две дамы: жена Розена и Юшневская. Последняя, прожи­вая в Тульчиие, сообщила мне некоторые сведения о род­ных покойной жены моей, с которыми она жила в одном месте. Они по отъезде ее собирались ехать на жительство в Петербург, где служил брат жены моей, выпущенный после меня уже из лицея.

 Наконец мы стали приближаться к Петровскому заво­ду. Прошли г. Верхнеудинск и, следуя далее, останавли­вались уже в старообрядческих селениях. Вообще они живут в этом краю очень привольно и зажиточно. Переведенные туда из России в царствование Екатерины и   будучи   народом   трудолюбивым,   трезвым,   они   скоро

// С 148

Н.   В.   БАСАРГИН.   ЗАПИСКИ
Лист из белового автографа. ЦГАОР

// С 149

разбогатели в своих новых местах. Некоторые из их се­лений удивляли нас своею величиною и постройкою. Нас принимали они радушно, и мы очень покойно помещались у них во время наших ночлегов.

Верст за сто от Петровского дамы наши уехали вперед для приготовления себе квартир. Некоторые из них, Муравьева, Трубецкая и Анненкова, имели уже детей. Три их дочери, рожденные в Чите, теперь уже замужем и находятся в России с мужьями своими. Вероятно, они уже забыли о месте своего рождения и той обстановке, которая сопровождала их появление на свете и их мла­денчество.

На последнем ночлеге к Петровскому мы прочли в га­зетах об июльской революции в Париже и о последующих за ней событиях 117). Это сильно взволновало юные умы наши, и мы с восторгом перечитывали все то, что описы­валось о баррикадах и трехдневном народном восстании. Вечером все мы собрались вместе, достали где-то бутыл­ки две-три шипучего и выпили по бокалу за июльскую революцию и пропели хором «Марсельезу». Веселые, с надеждою на лучшую будущность Европы, входили мы в Петровское.

Петровский завод, большое заселение с двумя тыся­чами жителей, с казенными зданиями для выработки чугуна, с плавильнею, большим прудом и плотиною, деревянною церковью и двумя- или тремястами изб показа­лось нам, после немноголюдной Читы, чем-то огромным. Входя в него, мы уже могли видеть приготовленный для нас тюремный замок, обширное четвероугольное здание, выкрашенное желтой краской и занимавшее, вместе с иду­щим от боков его тыном, большое пространство; жилое строение, т. е. то, где находились наши казематы, зани­мало один фас четвероугольника и по половине боковых фасов. К ним примыкал высокий тын и составлял две другие половины боковых фасов и весь задний. Простран­ство между тыном назначалось для прогулок наших. В се­редине переднего фаса находились гауптвахта и вход во внутренность здания. (Для ясности прилагаю план нашей Петровской тюрьмы.) Все здание, как видно из него, разделялось на 12 отделений; в каждом боку нахо­дилось по три; в наружном же фасе, по обеим сторонам гауптвахты, шесть. Каждое отделение имело особый вход со  двора   и  не   сообщалось  с  другим.   Оно  состояло  из

// С 150

ПЛАН ПЕТРОВСКОГО ОСТРОГА
Рисунок   Н.   В.   Басаргина.   ЦГАОР.  Публикуется впервые

// С 151

коридора и пяти отдельных между собою номеров, из которых выходы были в общий коридор. Этот коридор был теплый, и из него топились печи, гревшие номера. Перед самым входом с гауптвахты на дворе было еще особое строение, заключавшее в себе: кухню, кладовую и обширную комнату, предназначенную для общего сто­ла. Сверх того, внутри здания были отдельные дворы, окруженные тыном, так что для четырех отделений: 1-го, 2-го, 11-го и 12-го (если начинать считать их с послед­него из боковых) были особые дворы; для 3-го, 4-го, 5-го — один общий; для 8-го, 9-го и 10-го — тоже общий; а для двух средних, 6-го и 7-го, находившихся по бокам ворот,— один большой двор, общий с кухонным строением.

Нас разместили сейчас же по приходе в наши казема­ты. Нескольким из нас, по недостатку номеров, доста­лось жить по двое. Комнаты наши были довольно про­сторны и высоки, но без окон. Свет проходил в дверь, которая была прямо против коридорного окошка, так что мы должны были помещать столы наши у этой двери, оставляли только проход и занимались чтением или другим чем-нибудь, сидя прямо против нее. Для этого она и оставалась целый день отворенною. На ночь нас запирали, но не поодиночке каждого в своем номере, а целое отделение со двора. При каждом отделении был сторож, инвалидный солдат.

В Петровском заводе я провел шесть лет и всегда с удовольствием, с признательностью ко всем товарищам моим вспоминаю об этом времени. Не могу даже не быть благодарным и доброму коменданту, старику Лепарскому, и всем офицерам, назначенным для надзора за нами. Постараюсь изложить и нашу там жизнь, и те события в нашем маленьком обществе, нашем отдельном номере, которые сохранились у меня в памяти.

По прибытии в Завод нас некоторое время не водили на работы, а дали отдохнуть от похода и устроиться в новом нашем жилище. Мужьям позволили прожить несколько дней с женами в их домах. Говорю, в их домах, потому что каждая из дам, живши еще в Чите, или по­строила себе, или купила и отделала свой собственный домик в Петровском заводе. Это исполнили они не сами, а поручили, с согласия коменданта, кому-то из знакомых им чиновников, так что, по прибытии их туда, дома для

// С 152

всех были уже готовы. Одни только две новоприехавшие Юшневская и Розен не имели собственных домов и поместились в наемных квартирах.

ПЕТРОВСКИЙ   ЗАВОД
Акварель
Н.А. Бестужева. 1830-е гг.

В первые дни в нашей общей тюрьме было вроде хаоса: раскладывались с вещами, заказывали какую-ни­будь необходимую мебель, придумывали, как лучше по­меститься в своей комнате, чтобы пользоваться коридор­ным светом, бегали из одного номера в другой, отыски­вали товарищей, осматривали отделения и все внутренние постройки тюремного замка, сходились в общую залу к обеду и к ужину, пили чай по разным местам, потому что у каждого не было ни особого самовара, ни собствен­ного сахару и чаю. Но это продолжалось недолго и по­дало мысль к устройству общей артели, которая в про­должение всего нашего пребывания в Петровском так обеспечивала нашу материальную жизнь и так хорошо была придумана, что никто из нас во все это время не нуждался ни в чем и не был ни от кого зависим. Я не лишним считаю поместить здесь полный устав нашей большой артели. Он объясняет подробно как цель, так и весь механизм этого вполне оправдавшего себя учреж­дения. Разумеется, что все это делалось с ведома комен-

// С 153

данта и было им одобрено. Женатые не пользовались ничем из артели, подписывая между тем значительные ежегодные взносы: Трубецкой от 2 до 3 т[ыс]. ассиг., Волконской до, 2 т[ыс]., Муравьев от 2 до 3 т[ыс]., Ива­шев до 1000, Нарышкин и Фонвизин тоже до 1000 руб­лей 118).

Те из холостых, которым присылали более 500 р. в год, вносили в полтора раза или вдвое противу получаемого ими из артели, кто 800, а кто и 1000. Остальные, по уставу, отдавали все присылаемые деньги, так что не было ни одного года, в который бы не доставалось каж­дому члену артели пятисот рублей ассигнациями. Из экономической суммы и из суммы маленькой артели, о которой я буду говорить ниже сего, отъезжающие на поселение получали временное пособие от 600 до 800 [рублей] на каждого человека.

Комментарии

106  Басаргин забыл дату начала пешего перехода декабристов из Читы в Петровский завод. Первая партия покинула Читу 7 авг. 1830 г., вторая — 9 авг. К месту назначения декабристы пришли 23 сент., пройдя свыше 650 км.

 

107  Речь идет о братьях Александре Петровиче и Петре Пет­ровиче Беляевых.

 

108  Речь идет об Андрее Ивановиче и Петре Ивановиче Бори­совых.

 

109 Фишер Федор Богданович (1782—1854), ботаник, адъюнкт-профессор Московского университета (1812—1823), затем директор императорского ботанического сада, академик. Ему принадлежит описание многих новых видов растений.

 

110 Карамзин Николай Михайлович (1766—1826), писатель-сентименталист, публицист, историк. Автор «Истории государства Российского» (в 12 томах, 1816—1829).

 

111   Батюшков Константин Николаевич (1787—1855), русский поэт-романтик.

 

112  Декабристу С. Г. Волконскому (1788—1865) принадлежат очень интересные воспоминания, в которых центральное место за­нимает рассказ о военных событиях 1805—1814 гг. (Записки Сер­гея Григорьевича Волконского. Спб., 1902). // С 479

 

113  Муравьев Михаил Никитич (1757—1807), общественный деятель, писатель. В 1785 г. был приглашен Екатериной II преподавателем к вел. кн. Александру и Константину Павловичам по словесности, истории и нравственной философии. В 1800 г. назначен сенатором, в 1801 г. Александр I определил его секретарей в собственный кабинет для принятия прошений. В 1802 г. назначен товарищем министра, с 1802 г. одновременно являлся попечителем Московского университета. Организовал при университете ряд на­учных обществ, хирургический, клинический, повивальный (акушер­ский) институты, ботанический сад, музей натуральной истории. Принимал участие в выработке нового устава университета. Яркий представитель сентиментализма в русской литературе; автор «Экло­ги», «Басен в стихах», «Похвального слова Ломоносову». Полные собрания его сочинений в стихах и прозе издавались в 1819—1820, 1847, 1857 гг.

 

114  Уваров Сергей Семенович (1786-—1855), ученый, государ­ственный деятель, гр. (1846), почетный член Петербургской акаде­мии наук (1811). Занимался классической древностью и археоло­гией. В 1811—1822 гг. попечитель Петербургского ученого округа. В 1810-х—начале 1820-х гг. общался с К. Н. Батюшковым, Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, Н. И. Гнедичем, братьями А. И. и Н. И. Тургеневыми, входил в литературное общество «Арзамас». В 1818—1855 гг. президент Академии наук. В годы царствования Николая I — один из столпов реакции. С его именем связано оформление теории официальной народности. С 1832 г. товарищ министра, в 1837—1849 гг. министр народного просве­щения.

 

115   Оленин Алексей Николаевич (1763—1843), археолог, исто­рик, палеограф, художник, член Государственного совета. С 1804 г. почетный член Академии художеств, с 1817 г. ее президент. С 1841 г. директор Петербургской публичной библиотеки. Им напи­сан ряд работ, из которых наиболее известны «Письмо к графу А. И. Мусину-Пушкину о камне тмутараканском...» (Спб., 1806), положившее начало научной палеографии и эпиграфике, «Рязанские русские древности...» (Спб., 1833) и «Опыт об одежде, оружии, нравах и степени просвещения славян...» (Спб., 1832). Составил план издания летописей («Краткое рассуждение об издании полного собрания   дееписателей» // Сын   отечества,   1844.   Т. 12.   № 7).

 

116  Панин Никита Петрович (1770—1837), которого в данном случае имеет в виду Басаргин, был одним из ярких представителей аристократической оппозиции. В 26 лет стал ген.-майором. В 1797 г. перешел на дипломатическую службу. Был посланником в Берлине, в 1799 г. назначен вице-канцлером. В конце 1800 г. по приказу Павла I был уволен от должности и сослан в свое под­московное имение. Явился одним из вдохновителей заговора против Павла I, хотя непосредственного участия в нем не принимал (Эйдельман Н. Я. Герцен против самодержавия. М., 1973. С. 135). После воцарения Александра I был возвращен из ссылки и восста­новлен в должности вице-канцлера, ко вскоре ушел в отставку. Со­гласно авторитетным свидетельствам, Н. П. Панин составил кон­ституционный проект, направленный на ликвидацию в России «дикой неурядицы падишахского управления» (там же, с. 126). Пользовался большим уважением у декабристов.

 

117   27   июля   1830   г.   в   Париже   вспыхнуло   вооруженное   восста- // С 480 ние, которое явилось следствием тяжелого положения трудящегося люда, испытавшего на себе промышленный кризис и неурожаи 1828—1829 гг. Главной движущей силой восстания были рабочие и ремесленники, получившие поддержку мелкой и средней буржуа­зии, а также радикальной части интеллигенции (особенно студен­чества). 29 июля восставшие овладели Тюильрийским дворцом. Власть в столице перешла в руки «муниципальной комиссии», в со­став которой входили представители умеренно-либерального крыла крупной буржуазии (генерал Лабо, банкиры Ж. Лаффит и К.-П. Перье, а также командующий Национальной гвардией М.-Ж. Лафайет). Династия Бурбонов была свергнута. 2 авг. Карл X от­рекся от престола, а 7 авг. королем Франции был провозглашен герцог Луи Орлеанский, тесно связанный с крупной финансовой и земельной буржуазией.

 

118  Во время пребывания в должности хозяина артели Басаргин вел точный учет сумм, вносимых ее членами. В архивном деле под названием «Записи прихода и расхода денег по артели, организо­ванной декабристами на Петровском заводе за 1829—1839 гг.» содержатся весьма интересные сведения. Судя по «Записям», больше всех в фонд артели внес с июля 1829 по март 1837 г. С. Г. Волконский—15 319 р. 57 к. «Записи» высвечивают еще один любопытный аспект. С. П. Трубецкой начал вносить в артель деньги только с 1833 г. Вероятно, это было следствием некоторой отчужденности по отношению к нему декабристов в первые годы их пребывания в Чите и Петровском заводе.

 

Печатается по кн.: Н.В. Басаргин. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск:    Восточно-Сибирское книжное издательство, 1988. В настоящей интернет-публикации использована электронная версия книги с сайта http://www.dekabristy.ru/ Гипертекстовая разметка и иллюстрации исполнены в соответствии со стандартами ХРОНОСа.


Здесь читайте:

Басаргин Николай Васильевич (1800-1861) - : состоял в "Южном обществе"  

Декабристы (биографический указатель).

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Rambler's Top100 Rambler's Top100

 Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

на следующих доменах:
www.hrono.ru
www.hrono.info
www.hronos.km.ru,

редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС