> XPOHOC > БИБЛИОТЕКА > Н.В.БАСАРГИН: ВОСПОМИНАНИЯ... >
ссылка на XPOHOC

Басаргин Н.В.

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC
ФОРУМ ХРОНОСА
НОВОСТИ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ
РЕЛИГИИ МИРА
ЭТНОНИМЫ
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Николай Басаргин

Воспоминания, рассказы, статьи

Воспоминания

Отдел  III

Окончив рассказ мой о том, что касалось собственно до меня и всех нас, проживших в Сибири большую половину жизни, я не могу не сказать несколько слов об этой замечательной стране, бывшей предметом долговременных моих наблюдений и размышлений.

Сибирь на своем пространстве представляет так много разнообразного, так много любопытного, ее ожидает та­кая блестящая будущность, если только люди и прави­тельство будут уметь воспользоваться дарами природы, коими она наделена, что нельзя не подумать и не пожа­леть о том, что до сих пор так мало обращают на нее внимания. Хоть в последнее время самый ход событий много подвинул ее во многих отраслях народного благосостояния и внутреннего устройства, но она все еще находится на низших ступенях общественного быта, все еще ожидает таких мер и преобразований, которые бы могли доставить то, чего у ней недостает, и тем бы дали ей возможность развить вполне свои силы и свои внутренние способы. Тогда нет никакого сомнения, что она мало бы уступала Американским Штатам в быстрых успехах того материального и политического значения, которые так изумительны в этой юной республике, и в отношении достоинства и прав человека (я разумею здесь вопрос о невольничестве) превзошла бы ее.

Вот чего недостает Сибири: внутренней хорошей администрации, правильного ограждения собственности и личных прав, скорого и строгого исполнения правосудия как в общественных сделках, так и в нарушении личной безопасности; капиталов; путей сообщения; полезных мер и учреждений в отношении просвещения и нравствен-

// С 203

ности жителей; специальных людей по тем отраслям промышленности, которые могут быть с успехом развиты в ней, наконец, достаточного народонаселения.

Первый из этих недостатков бросается в глаза каж­дому мыслящему обитателю Сибири. Управление края находится в руках людей, не имеющих никакого понятия о гражданском благоустройстве. Эти лица, не обладая ни теоретическими познаниями, ни практической опыт­ностью, не имея стремления к общей пользе, думают только о собственных ничтожных выгодах, об улучшении своего личного вещественного быта, об удовлетворении чувственных наслаждений или мелких честолюбивых видов. Они действуют не в смысле той пользы, которую общество вправе от них требовать, а, напротив, считают, что управляемые, т. е. общество, созданы для того, что­бы устроить их личное благосостояние. От этого проис­ходит, что при отправлении своих служебных обязанностей они имеют в виду самих лишь себя и ни во что ставят пользу общественную и справедливость. Из каж­дого административного распоряжения высшей власти они извлекают только то, что им выгодно, и в этом смысле стараются привести его в исполнение. Искаженное ими, а иногда и худо понятое управляемыми, оно редко достигает своей цели, если же и достигает, то далеко не оправдывает ожиданий.

Для устранения этого гибельного направления долж­ностных лиц в Сибири правительству необходимо обра­тить особенное внимание на выбор и нравственность опре­деляемых им туда чиновников. Бесспорно, что при насто­ящем порядке вещей и вообще всего общественного быта в России эта задача весьма трудная, которую вдруг и вполне разрешить невозможно, но полагаю, что время и строгое, постоянное наблюдение за действиями судеб­ной и исполнительной власти в Сибири, внимание пра­вительства к истинным заслугам должностных лиц, как бы ни маловажно было их значение, и соответственные этим заслугам награды, особенно же обеспечение их ве­щественного быта, могли бы постепенно искоренить или по крайней мере значительно уменьшить стремление к лихоимству и много улучшить нравственность чиновников. Пример нижнеудинского исправника Лоскутова ясно показывает, как много может принести пользы для края самое незначительное правительственное лицо, понимаю-

// С 204

щее свою обязанность и действующее, может быть, без особого сознания, на пользу общественную. В таком крае, как Сибирь, где огромные пространства отделяют не только верховую власть, но и высшие инстанции от управляемых, необходимо существует много произвола, и жалобы притесненных редко и с трудом доходят до того места или лица, которые могут защищать их.

Тот, кто хотя несколько обратил внимание на ход общественного быта в этом крае, не может не согласиться со мною, что как в отношении администрации, так И в отношении всех других вопросов общественного быта много бы принесло пользы для Сибири учреждение на­местничества с такими правами, которые бы дозволяли доверенному лицу, облеченному в эту должность, дейст­вовать в некоторых случаях, не ожидая разрешения высшей власти, и в особенности, если бы это лицо было одним из членов царской фамилии или одним из самых высших сановников империи, лицо, которое, пользуясь полным доверием государя, не опасалось бы брать на свою ответственность такие распоряжения или такие административные меры, на которые не смеет решиться простой генерал-губернатор. Независимо от пользы, ко­торую бы такой наместник оказал личным своим присут­ствием в Сибири, где он сам мог бы видеть и соображать то, что нужно для края, и где распоряжения его испол­нялись бы без всякого замедления, благодетельно было бы также его постоянное пребывание в отношении выбо­ра и назначения должностных лиц. Нет сомнения, что га ним охотно бы последовало на службу в этот отда­ленный край много хороших и деловитых людей, имея в виду заслугами своими обратить на себя его внимание и получить достойные за то награды. При нем граждан­ская служба в Сибири не имела бы одну только корысто­любивую денежную цель, а могла бы быть основана на побуждениях более возвышенных. С другой стороны, угнетенные находили бы в нем близкого защитника, и жалобы их легко бы могли доходить до него.

Учреждение двух департаментов Сената—граждан­ского и уголовного, а также и высшего учебного заведе­ния принесло бы тоже несомненную пользу для Сибири. Ныне каждое гражданское и уголовное дело, поступающее в Сенат, тянется иногда более 10 лет, и окончательное решение воспоследует тогда уже, когда в гражданском

// С 205

процессе тот предмет, о котором шло дело, до такой степени уменьшится в своем значении, что не вознагра­дит даже расходов продолжительного иска. В уголовном же деле осуждение виновного по долговременности суда никогда почти не достигает своей цели, ибо, вместо того, чтобы служить примером справедливой строгости законов за содеянное преступление и удовлетворением общества за нанесенное ему зло, оно возбуждает одно только сострадание к виновному, так долго томящемуся под судом за давно уже забытый всеми поступок. Нельзя не согласиться, что в делах гражданских скорость судебного решения в высшей степени необходима как для сохране­ния и ограждения частной собственности, так и для обеспечения общественных сделок и договоров, на кото­рых основаны успехи промышленности, торговли и раз­витие народного богатства. В делах же уголовных она не менее значительна как в отношении преступника, так и самого общества. Первый (не говоря уже о том, если подсудимый должен быть оправдан) чем скорее подверг­нется наказанию, тем справедливее оно будет казаться всем и тем сильнее пример его будет действовать на дру­гих; а последние вместо сострадания к виновному будут видеть в его осуждении справедливое возмездие за соделанное им преступление.

С открытием высшего учебного заведения в каком-либо из центральных сибирских городов образование молодых людей всех сословий, поступающих по окончании своего воспитания или на служебное поприще в Сибири или избирающих промышленные и торговые занятия, принесло бы величайшую пользу краю. В особенности же, если бы при этом высшем заведении учреждены были специальные обучения, согласные с местными тре­бованиями. Недостаток в образованных, а тем более в дельных специальных людях так ощутителен в Сибири, что иногда самые выгодные для страны и для частных лиц предприятия, для которых найдутся и капиталы, и желающие заняться ими, потому только не могут со­стояться, что нет людей, способных привести их в ис­полнение. Выписывать таких людей из России или из-за границы иногда невозможно как по значительности тре­буемого ими содержания, так и по сомнительности в их знании и их нравственности. Мне самому случалось ви­деть, как иногда самое выгодное промышленное фабрич-

// С 206

ное предприятие не имело успеха и вовлекало в огромные убытки именно от того только, что вместо дельнего и знающего человека употребляли какого-нибудь слово­охотливого хвастуна, обманувшего рассказами о своих познаниях и обещаниями выполнить то, о чем он не имел никакого понятия. Самая золотопромышленность, которая так обогатила многих, а других пустила с кошелем, при­несла бы в тысячу раз более выгоды и стране и самим золотопромышленникам, если бы с самого начала нашлись люди, которые бы понимали это дело, и если бы занима­ющиеся ею не принуждены были действовать более или менее ощупью. Во всех других отраслях промышленности недостаток специальных людей еще более ощутителен. Удивительно даже, как некоторые заведения при таких невыгодных условиях могут приносить пользу своим уч­редителям, и это можно объяснить только местными удоб­ствами и природным богатством края. Нередко случается видеть, что промышленное заведение, хоть сколько-нибудь согласное с требованиями и произведениями той местнос­ти, где оно учреждено, несмотря на недостаток заведений учредителя, на всевозможные неудачи, приносит иногда в Сибири большие выгоды, и я не раз был свидетелем, как таковые заведения после продолжительных попыток и неудач обогащали, наконец, своих владельцев. Что же было бы, если бы с самого начала принялись за них со смыслом и знанием дела. При таком недостатке дельных людей, разумеется, редкий, который решится пожертво­вать небольшим капиталом своим на дело, ему неизвест­ное, и одни только богатые капиталисты могут быть исключением в этом отношении. При тех естественных богатствах, которыми наделена Сибирь, при той деше­визне первых потребностей и того разнообразия * про­изведений различных местностей нет никакого сомнения, что с необходимыми капиталами и сведущими людьми вся Сибирь вскоре бы покрылась бесчисленными про­мышленными заведениями, соответствующими местным потребностям, удобствам и произведениям.

Хоть недостаток капиталов и сказывается теперь в Сибири, но это обстоятельство не так еще важно, и ему легко можно пособить. Во-первых, при тех условиях, в ко­торых находится теперь общественный быт в Сибири,

___

* Так в подлиннике.— И. П.

// С 207

большая часть местных капиталов остается в бездейст­вии. Большие сибирские капиталисты — некоторые из них золотопромышленники и откупщики — живут большею частью в России и употребляют все то, что доставляет им Сибирь, не в самом крае, а вне его. Маленькие — боятся пускать свое достояние в такие обороты, где опа­саются первой неудачи, и занимаются только тем, к чему привыкли, чем занимались исстари и что приносит хотя небольшой, но верный доход. Между ними есть даже и такие, которые, нажив небольшое состояние, совсем бро­сают занятия, опасаясь потерять приобретенное. С луч­шим устройством страны, с положительным обеспечением собственности, с уверенностью в скором правосудии по гражданским искам и в несомненном покровительстве правительства, равно как и в возможности находить дель­ных и знающих людей для всякого промышленного пред­приятия, все эти капиталы необходимо обратятся в дей­ствие и поступят в капиталы производительные.

Кроме того, весьма было бы полезно, если бы прави­тельство не только не воспрещало, но содействовало своими узаконениями основанию разного рода частных компаний как на акциях, так и по условиям или догово­рам. Тогда могли бы образоваться огромные капиталы для таких предприятий, к которым невозможно присту­пить одному частному лицу, как бы ни велико было его состояние.

Учреждение местных банков с обеспечением предъяв­ленного ими капитала недвижимою собственностью, напр. застрахованных от огня домов и заведений в главных городах Сибири, могло бы также увеличить местные спо­собы и обратить в производительные капиталы такую собственность, которая остается теперь без всякого про­изводительного движения.

Пути сообщения необходимы для Сибири более, неже­ли где-либо. При разнообразии ее климата, местностей и произведений внутренняя и внешняя торговля ее не иначе может получить успешное развитие, как при удоб­ствах сообщения. Самое даже благосостояние жителей этого обширного края зависит от того. В продолжение моего долговременного пребывания в разных местах Си­бири я был не раз свидетелем, до какой степени недоста­ток сообщений лишил тот край, где я находился, или выгодного сбыта излишнего, или возможности приобрес-

// С 208

ти необходимое. Например, до 1835 года в Забайкальском краю, равно как и в других местах Иркутской губернии, при хорошем урожае какого-либо произведения этих стран, как-то: хлеба, орехов, табаку и т. д., товар этот продавался за самую низкую цену, потому что потреб­ность в деньгах и некоторых необходимых предметах принуждала небогатых жителей сбывать излишек за какую бы то ни было цену. Несколько зажиточных куп­цов скупали эти произведения за бесценок и выжидали такого года, когда оказывался на какой-либо из куплен­ных им предметов неурожай, и тогда сбывали его по неи­моверным ценам, в десять и более раз дороже. Таким образом, несколько лиц быстро обогащались, а весь край страдал.

В Тобольской губернии до 1850 года цены на хлеб были так низки, что не вознаграждали трудов земле­дельцев, между тем как в то же время в Томске и Крас­ноярске они возвысились до такой степени, что разоряли золотопромышленников, принужденных платить от пяти до шести рублей за пуд ржаной муки и по 12 и 15 руб­лей за пуд мяса, тогда как ту же говядину в Тобольской губернии и в киргизской степи можно было иметь по рублю и менее за пуд. В течение последних десяти лет сообщение между Тобольской и Томской губерниями, по случаю заведения двух или трех пароходов, по рекам Иртышу и Оби и нескольким полноводным немного улуч­шилось, и от этого небольшого улучшения как в той, так и в другой губернии цены на их местные произведения почти что уравнялись. Мне кажется, что по географиче­скому положению Сибири железная дорога от Тюмени до Перми 14° и водяное сообщение посредством пароход­ства по рекам Иртышу, Оби, Енисею, Ангаре, Лене, Амуру, Байкальскому морю, озеру Зайсану и в киргиз­ской степи по реке Ише удовлетворят настоящие требо­вания сибирского края в отношении всех отраслей промышленности и торговли.

Здесь, разумеется, я только поверхностно могу коснуться тех улучшений, которых ожидает Сибирь, и не вхожу ни в какие подробности, для объяснения которых нужно иметь и более данных и более сведений, нежели имею я. Частный человек, какое бы он ни имел стремле­ние к пользе общей, не может изучить совершенно все потребности такой обширной страны, как Сибирь, и ука-

// С 209

зать с положительным знанием дела, как и что надо сделать. Для этого недостаточно целой жизни, и сверх того надобно обладать такими сведениями, для приобре­тения которых независимо от средств нужно бы было еще другую жизнь. Достаточно и того, если с полным усердием к общественной пользе гражданин, любящий свое отечество, совестливо сообщит благонамеренному правительству общие свои идеи, которые оно имеет более средств обсудить в подробностях и применить к делу*. Если бы действительно правительство пожелало подвинуть успехи благосостояния этой страны и для этого вознамерилось ознакомиться с ее настоящим поло­жением, то оно легко могло бы исполнить это, учредив в губернских сибирских городах несколько комиссий и возложив на них обязанность представить ему подробный и совестливый отчет о состоянии каждой из них в отно­шении административном, так и в отношении обществен­ного местного ее быта вместе с проектом тех улучшений и преобразований, которые могут оказаться нужными для края. Я бы посоветовал только в этом случае не воз­лагать учреждение этих комиссий на местные власти. Они, не в укор будет им сказано, составят их из своих приб­лиженных, которые весьма естественно постараются одобрить все прежние распоряжения своих начальников, доказать, что край пользуется самыми благодетельными учреждениями и что следует изменить только то, что не согласуется с собственными их видами. Почему бы не отправить в каждую губернию по одному доверенному лицу из деловых и благонамеренных людей и дать им полномочие составлять таковые комиссии под своим пред­седательством из лиц, избранных ими на месте тех со-

___

* Это было писано до 1850 года. С тех лет особенно Восточ­ная Сибирь постоянно обращала на себя внимание правительства и публики. С назначением генерал-губернатора графа Муравьева-Амурского многое изменилось в ней как в отношении управления, так и в ее территории. Присоединение Амурского края, свободное плавание по Амуру до его впадения в океан, учреждение двух новых областей — Приамурской и берегов Восточного океана, осно­вание нескольких городов и портов, перевод областного управления из Камчатки в один из портов Восточного океана, транзит с Ки­таем и Японией — все это содержит много полезного для будущ­ности Восточной Сибири. В Западной части были сделаны некото­рые приобретения за рекой Ишим, основаны несколько <нрзб.> и укрепились на границах киргизской степи к Коканду и Ташкенту.

// С 210

словий и людей, которые окажутся наиболее для того способными и полезными? Эти комиссии могли бы дей­ствовать независимо от местных властей и имели бы право требовать от них те сведения, которые им нужны и которые могут быть им доставлены. Сии комиссии не имели бы права приступать ни к каким исполнительным распоряжениям, а только бы занялись точным исследо­ванием настоящего положения губернии, верным и отчет­ливым изложением оного, для соображения высшей влас­ти, и своими предположениями для улучшения в ней всех отраслей гражданского и общественного быта — предло­жениями, основанными на общей пользе, на знании края и обстоятельств. Правительство, получив отчет этих ко­миссий, могло бы правильно и более или менее безоши­бочно сообразить общие и местные узаконения, меры и учреждения, которые бы могли наиболее согласоваться с выгодами этой обширной страны.

В заключение скажу несколько слов о сибирском на­родонаселении и тех мерах, которые, по мнению моему, могли бы служить к его просвещению и к улучшению его нравственности.

В Сибири общественные элементы относительно раз­деления народонаселения на сословия или касты несколь­ко различны с Россией. В ней нет дворянства, нет кре­постного состояния, исключая очень немногих и весьма незначительных помещиков (их всего наберется едва ли десятка два), перевезенных на пожалованные предкам их в прежние царствования земли крепостных людей из России. Но, с другой стороны, есть два лишних разря­да — поселенцев и ссыльнокаторжных. Первые пользуют­ся совершенно свободой и лишены только некоторых не­значительных прав в сравнении с крестьянами, а послед­ние живут по казенным заводам и употребляются в самые тяжелые работы, находясь в совершенном распоряжении правительства и местных начальств. От этого изменения в составе народонаселения происходят значительные раз­личия в общественном устройстве того или другого края. Отсутствие крепостного состояния благодетельно дейст­вует на быт низшего класса, т. е. крестьян. Здесь, в Си­бири, они гораздо смышленее, гораздо зажиточнее, гораздо выше в общественном значении, нежели крестьяне рус­ские. Их разделяет меньшее расстояние от высшего со­словия, они гораздо независимее, свободнее в сношениях // С 211 с ними, и переход из одного сословия в другое совер­шается гораздо легче. Нельзя также не признать, что полезно для края и то, что в нем дворянства или, лучше сказать, помещиков нет. Это избавляет его от значитель­ного числа непроизводительных лиц и капиталов, скорее затрудняющих, нежели поощряющих успехи народного богатства, и часто примером своим и своими исключи­тельными привилегиями вредно действующих на общест­венный быт. Но с другой — это самое лишает Сибирь некоторого общественного надзора за действиями долж­ностных лиц и позволяет последним прибегать к произ­волу и уклоняться от правосудия и законности, не имея над собою, так сказать, постоянного косвенного контроля. Два излишние разряда сибирского народонаселения, поселенцы и ссыльнорабочие, приносят, в свою очередь, и пользу и вред здешнему обществу. В отношении нрав­ственности они много вредят ему, ибо постоянно поддер­живают худые наклонности человека между низшими со­словиями и умножают преступления против собствен­ности и личной безопасности. Но зато хотя понемногу, сравнительно с пространством края, но все-таки увеличи­вают постепенно народонаселение и доставляют обществу много способных, смышленых, хотя и не весьма нравст­венных людей, которых, впрочем, действуя с осторож­ностью и благоразумием, можно всегда употребить с пользою.*

___

* Не излишним считаю сказать здесь мое мнение насчет посе­ленцев и ссыльнорабочих, ежегодно прибывающих в Сибирь. Си­стема, принятая в отношении их правительством, не совсем полез­на для края и требует много лучшего. Поселенцы худою нравст­венностью своею много вредят обществу и не только портят нравы туземцев, но часто дажа вовлекают их в преступления. Мне кажет­ся, что гораздо лучше было бы, если бы некоторое время по при­бытии в Сибирь они не пользовались тою свободою, которая им теперь предоставляется, и находились бы в это время под особым надзором и только по прошествии известного срока и по испытании их причислялись к волостным и получали те права, которыми те­перь пользуются и тотчас по прибытии своем. Почему бы не избрать в Сибири какой-нибудь малонаселенный округ и помещать туда новоприбывших поселенцев? Этот округ мог бы иметь особое управление, и надзор за ссыльными мог бы также быть особенный. Там бы можно было также учредить, под ведением нарочно назна­ченных для этого должностных лиц, некоторые ремесленные и зем­ледельческие заведения, где употреблялись бы ссыльные. По про­шествии известного срока и по засвидетельствовании начальства о хорошем поведении ссыльные поступали бы оттуда на совершен ную свободу и причислялись бы к крестьянским обществам. Неис­правимые же оставались бы там навсегда. Ежегодно главный на­чальник этого округа представлял бы список тех из ссыльных, кото­рых бы он нашел достойным освободить и водворить крестьянами. От этого, я уверен, очень бы выиграла нравственность низших классов сибирского народонаселения и очень бы уменьшились пре­ступления противу личности и собственности. Независимо от мест­ного надзора высшие правительственные лица Сибири могли бы посещать этот округ и лично видеть, так ли все исполняется, как желает правительство.

Относительно ссыльнорабочих на рудниках и заводах тоже можно сказать многое. Во-первых, по моему мнению, нравственность их гораздо удобнее к исправлению, нежели нравственность посе­ленцев, о чем я, кажется, уже говорил. Вследствие этого я считаю, что ни в каком случае не должно на них смотреть, как на неиспра­вимых членов общества. Наказание, которое налагает на них вечное клеймо и навсегда исключает из общества, по всей справедливости, должно быть отменено — быт их должен быть улучшен, работы положительнее, определеннее, управление ими смягчено; произвол Их начальников сколько можно ограничен, и сверх того необходимо дать им возможность хорошим поведением заслужить облегчение их участи. Почему бы, например, не предоставить местным влас­тям тех из них, которые своим усердием и улучшением своей нрав­ственности заслужат внимание начальства, представлять к осво­бождению от работы и к переводу в округ поселенцев, откуда они могли бы поступить даже и в крестьяне.

// С 212

Лихоимство и система откупов суть два величайших врага общественного быта в Сибири. Первое до такой степени развилось во всех слоях общества, что заразило без исключения все сословия, начиная от. правительст­венных мест до последнего крестьянина. Кто только мо­жет, тот и берет в Сибири, и берет с такою наглостью, с таким отсутствием всякого приличия, с такою вопию­щею несправедливостью, что решительно нет такой обще­ственной сделки, нет такого дела, как бы оно ни было ничтожно и справедливо, которое бы обошлось без взя­ток. Всего же грустнее видеть, что это проникло в самые даже низкие слои общества; крестьяне, которые наиболее терпят от него, в свою очередь, так им заражены, что когда кто-либо из них поступит на общественную долж­ность в своей волости, то необходимо становится отъяв­ленным взяточником и готов всеми средствами притеснять своих собратий, чтобы иметь повод к лихоимству. В го­родах то же самое. Едва купец или мещанин избран обществом головою, старостою или каким-нибудь членом городского управления, он в ту же минуту забывает прежний свой быт и становится чиновником со всеми его

// С 213

дурными   свойствами  и  сверх  того  без  всякого знания дела*.

Трудно, весьма трудно будет благонамеренному пра­вительству искоренить это зло. Для этого необходимо и большое терпение, и большое искусство, и много помощи со стороны людей нравственных, бескорыстных и пре-

___

* Помещаю здесь несколько случаев взяточничества и поступ­ков должностных лиц, за достоверность которых могу поручиться, потому что жил там, где они происходили,

1)   Один  зажиточный крестьянин, будучи на охоте, убил вместо дикого  дворового   гуся,  принадлежащего  другому  крестьянину,  тоже зажиточному.  Оба  они  за  это  поссорились.  В  это  время  в  волость приехал   заседатель,   и   обиженный   принес   ему   жалобу.   Заседатель узнал,   что   оба   мужики  богаты,   обещал   ему,   если   он   подарит  ему 50   рублей,   не   только   взыскать   за   убитого   гуся,   но   и   наказать крестьянина,   его   убившего.   Тот,   из   желания   поставить   на   своем и   отомстить   своему   сопернику,   согласился   дать   деньги.   Тогда   за­седатель   посадил   первого   крестьянина   в   волостную   тюрьму и про­держал   его   некоторое   время,   дав   ему   знать   через   волостного   пи­саря,  что  если  он  даст  ему  сто   рублей,  то  будет  выпущен,  а  про­тивник его будет посажен на его место.  Этот тоже согласился—был выпущен,   а   второй   крестьянин   посажен.   Эти  попеременные   аресты продолжались  до  тех  пор,  пока   оба  крестьянина  не  убедились,  что их   дурачат   за   их   же   деньги.   А   между   тем   заседатель   приобрел от   обоих   800   рублей.   Когда   же   увидал,   что   уже   более   нельзя получать,  то  призвал  к себе обоих мужиков  и  помирил  их.  Но что всего  удивительнее   и   показывает,   до  какой  степени   может   прости­раться наглость,— это то, что  тот же самый заседатель, не называя себя, рассказывал  эту историю в обществе нескольких лиц, которым она  не  была  известна,  как  пример  умного  и  ловкого  лихоимца.

2)   Каждое  следствие,  как бы  оно  ни  было  маловажно,  служит поводом     к   лихоимству     следователей.     Если   даже   нужно   сделать простой  повальный  обыск,  то  и  тут  не  обойдется без значительной взятки    с  того   селения,    до    которого    это    касается.    Заседатель, стряпчий,   исправник,   например,   дает   знать,   что   такого-то   числа он   будет   для  опросу   и  чтобы   весь  народ  был   в   сборе.   Если  ему поднесут   значительный   подарок,    то   он   приедет   в   свое   время и кончит  как  следует  дело.  В  противном  случае  же  народ  в  волости прождет его неделю, две, а он отзовется, что не мог прибыть к на­значенному   им   самим   времени   по   какому-либо   особенному   непред­виденному   случаю.   Но   как   крестьянам,   особенно   в   рабочее   время, каждый   день   очень   дорог,  то   они   охотно   решаются,  чтобы   не  по­терять   больше,   платить   следователю   за   каждое   даже   пустое  дело.

3)    Мне   самому   случилось   избавить   одну   деревню   от   значи­тельного   расхода   по   требованию   какого-то   землемера.   Раз   как-то приходит  ко  мне  знакомый  крестьянин,  поставлявший  мне  дрова, и просит моего совета,  дать ли  приехавшему  в  их деревню  землемеру 500   руб.,   настоятельно   им   требуемых.   «А   зачем   он   к   вам   при­ехал?» — спросил  я.— «Проверять  план,  батюшка,— отвечал   крестья­нин,— этот  самый план был два года тому назад составлен другим землемером, которому мы уже подарили. Он же говорит, что если мы не дадим ему пятьсот рублей, то проживет у нас более месяца и каждый день потребует 10 подвод и человек 20 рабочих. Теперь же сами знаете — страдное время. Чего это нам будет стоить?» Я подумал и отвечал ему: «Делайте, как знаете, но я бы ни за что не дал и лучше бы перенес эту тягостную повинность. Сверх того, я что-то сомневаюсь, имеет ли он такое поручение, а если и дей­ствительно имеет, то, вероятно, оно дано ему именно с тем, чтобы покормиться около вас. Если вы дадите нынешний год, немудрено, что на следующий или через год опять прислан будет к вам новый экземпляр и потребует новых 500 р., так что этому и конца не будет. Если же выдержите, то, может быть, окончится одним разом. Впрочем, опять повторяю, делайте, как хотите, я не сове­тую, я говорю просто; как думаю». Крестьянин ушел; недели через две, увидевшись со мной, рассказал мне, что они поступили, как я говорил, ничего не дали землемеру, и тот, пробыв у них дней пять, уехал, не поверяя план свой.

4)    У   одного   из   моих   знакомых   купцов   один   чиновник   занял деньги   и   дал   закладную   на  свой   дом.  По  прошествии  срока  и  по несостоятельности    должника     купец    подал    закладную   ко   взыска­нию.  Дело очень  простое;  стоило  только поступить согласно самому ясному  из  законов.  А  между  тем  оно  продолжалось  около  четырех лет  и  до  сих  пор  не  окончено.  В  просьбе  не  отказывают, но  пере­сылают ее из окружного суда в  губернское  правление, оттуда в  гу­бернский суд, потом  обратно опять  в  окружной  суд и  нигде  не по­лагают окончательного решения.

5)    Каждое     имущество,   поступающее   по   какому-либо   случаю в  опеку,  или  до  окончания  спора,  или  до  совершеннолетия,  особен­но    в    первом    случае,    почти    совершенно    уничтожается    вследствие нерадения,   злоупотреблений   и   т.   д.   Я   сам   испытал   это   на   себе. Имение  жены  моей  было  в  споре  и  находилось  в  опеке.  При  начале тяжбы  оно состояло по весьма худо  составленной  и неполной описи на   сумму   60   тыс.   ассигн.   Тяжба   продолжалась   восемь   лет,   и, когда   последовало   окончательное   решение,   мы   получили   всего  едва 4 тыс.  рублей серебром.

В том городе, где я жил, все члены окружного суда были, наконец, отданы под суд за растрату нескольких опекунских имуществ. Этот суд над ними, если бы он скоро был окончен и винов­ники подверглись бы справедливому наказанию, мог бы служить благодетельным примером, но, к несчастию, он продолжался столько времени, что, за исключением одного, все успели умереть, не до­ждавшись конца, и на них уже смотрели не как на виновников, а как на страдальцев. Преемники же их забыли уже и думать о том, что их ожидает, если будут поступать точно так же.

// С 214

данных отечеству. Необходимы также и многие прави­тельственные меры: узаконения, более согласные с поль­зою общественною и иногда противоречащие принятым понятиям о самодержавии. Распорядительный и вполне понимающий административное дело наместник, о кото­ром говорено было выше, может принести в этом отноше-

// С 215

нии большую пользу и мало-помалу ослабить эту всеобщую заразу. Взяться за это надобно с большою осторожностью и большим хладнокровием. Во время пребывания моего в Сибири я сам был свидетелем, как недостаточно одной строгости, одного желания исправить лихоимство, чтобы достигнуть предполагаемой цели. Некоторые из генерал-губернаторов, преследуя без разбору взяточничество, делали более вреда, нежели пользы, и, губя мелких, еще неопытных чиновников, попадавшихся по собственной оплошности, при первом иногда случае, таких чиновни­ков, которые еще могли легко исправиться и быть поря­дочными исполнителями их распоряжений, находились в совершенном ослеплении насчет самых отъявленных лихоимцев, которые искусно управляли ими, пользуясь некоторыми из их слабостей, и которых они считали за самых честных, благонамеренных людей.

Второе, еще большее зло, потому что оно действует и на нравственность и на материальное благосостояние самого многочисленного класса народонаселения,— систе­ма винных откупов, составляющих вместе с тем один из значительнейших источников государственного дохода,— так явно противоречит всем понятиям о благоустроенном и нравственном обществе, что излишним бы было повто­рять то, что известно и самому правительству и каждому сколько-нибудь рассуждающему гражданину. Напрасно, первое, т. е. правительство (и в этом должно отдать ему справедливость), старалось в разные времена улучшить эту систему, напрасно предполагало оно согласовать ее хоть сколько-нибудь с нравственностью. Каждый раз оно должно было убедиться в невозможности, развивая ее, увеличивать государственный доход и улучшать в то же время народные нравы. И действительно, каким образом может усиливаться источник дохода, основанного на сбы­те такого предмета, потребность которого уничтожает достоинство человека, без вредного влияния на его нрав­ственное состояние? Тут, сколько я полагаю, ложно самое основание, и потому какую бы хитрую систему ни созда­ли на этом основании, какой бы ни старались придать ей нужный вид, одним словом, в какое бы платье ни одели се, она была и будет всегда гибельна для народного бла­госостояния и народных нравов.

Неужели  правительство   или,  лучше  сказать,  государ­ственные   люди,   составляющие  проекты   откупов   и   зани-

// С  216

мающиеся этим источником государственных доходов, не понимают, что откупщики, принимающие на себя обязан­ность удовлетворять народную потребность в спиртных напитках, заключали и заключают с правительством при каждой системе откупов такие условия, которых они не могут выполнить, если будут действовать в смысле заклю­ченного договора. Они только потому и соглашаются на все ограничения, что наперед уверены в том, что будут иметь возможность не стесняться своими обязательства­ми и действовать более или менее произвольно. Для этого они сами или доверенные их весьма естественно прибе­гают к подкупам лиц, от коих зависит надзор за их дей­ствиями, и, стало быть, распространяют лихоимство, и без того уж столь повсеместное. Само правительство, т. е. даже те главные члены его, которые по своему положению и по своим правилам не причастны к этой заразе, по необходимости должны смотреть сквозь пальцы на противозаконные действия откупщиков, ибо в про­тивном случае сии последние могут оказаться несостоя­тельными и, следовательно, лишить казну значительной части ее доходов.

Вот почему мы всюду замечаем, и в особенности в Си­бири, что откупщики имеют большой вес в главных пра­вительственных местах и что там, где откуп не доволен мелкими должностными лицами, иногда ему противодей­ствующими или по независимому своему характеру, своим честным правилам, но чаще потому, что недовольны получаемым от него окладом, он весьма легко выхлопа­тывает их увольнение или перевод в другое место. От этого происходит то, что люди, желающие быть честны­ми, не хотят занимать таких должностей, где они необхо­димо навлекут на себя неудовольствие и даже преследо­вание высшего начальства. Те же из них, которые не могут существовать без службы и, следовательно, совер­шенно зависят от нее, поневоле делают сделку со своею совестью и подчиняются общепринятым относительно от­купов правилам, т. е. получают от него оклады и содей­ствуют ему в противозаконных действиях. Мне самому не раз случалось слышать от некоторых чиновников, ко­торые по многим отношениям заслуживали уважения, что они берут от откупа именно потому, что во всяком случае должны смотреть сквозь пальцы на его действия, и что если бы они поступили иначе, то не остались бы и месяца

// С  217

при своих должностях. Следовательно, не бравши от от­купщиков, они лишили бы себя только способов, не при­нося никакой этим пользы в служебном отношении. Та­ковые мнения и таковые, можно сказать, вынужденные сделки с совестью имеют вредное влияние на бескоры­стие и честность чиновников. Один раз допустивши себя к некоторого рода лихоимству и находя оправдание в са­мом положении обстоятельств, тот чиновник, который бы, может быть, никогда не решился на взятки, мало-помалу изменяет свои понятия о бескорыстии и, видя вокруг себя беспрестанные лихоимства, делается вскоре и сам отъявленным лихоимцем.

Но откупы еще вреднее действуют на нравственность и вещественный быт низших сословий народонаселения. Распространяя, с одной стороны, пьянство и сопутствую­щие ему пороки и даже преступления, они, так сказать, подрывают самое основание общественного благосостоя­ния и имеют гибельное влияние на народные нравы. Я уверен, что если рассмотреть хорошенько все уголовные дела, то окажется, что большая половина преступлений была совершена или в пьяном состоянии или по причине страсти к вину. С другой стороны, они значительно исто­щают материальные способы низших сословий. В Сиби­ри, где труд земледельца и ремесленника так щедро вознаграждается и самою природою, и местными удоб­ствами, крестьяне могли бы быть гораздо богаче, одним словом, решительно благоденствовать, если бы не тратили и деньги, и время, и здоровье на гибельную наклонность К пьянству. Они даже и теперь в несравненно лучшем по­ложении, нежели крестьяне России. Что же бы было, ког­да бы они сохранили все то, что издерживается ими в пользу откупов, и когда бы истребилась в них мало-помалу эта вредная и безумная страсть к горячим напиткам?

При нынешней системе откупов правительство не может принять никаких благодетельных мер к искоренению в наро­де этой страсти. Оно должно довольствоваться тем только, что само поощряет ее, хотя и должно смотреть сквозь паль­цы на все то, что делается во вред общественных нравов*.

___

* В Петербурге как-то вышла очень остроумная карикатура. Представлен крестьянин, и по одну сторону его церковь, а по другую — питейный дом. Министр государственных имуществ тащит его за руку в первую, а министр финансов за другую в послед­ний, и таким образом разрывают мужика на две части.

// С  218

К несчастью, оно должно даже иногда противиться благо­намеренным усилиям частных лиц в этом отношении. Так, например, воспрещено было общество трезвости, которое начинало было учреждаться, по примеру Англии и Соеди­ненных Штатов, в Остзейских губерниях 141).

Но мне возразят, может быть, что легко осуждать этот источник государственных доходов, но не так легко заменить его и что недостаточно того, чтобы указать на необходимое и всем известное зло, надобно вместе с тем объяснить, как устранить его без ущерба казне. Будучи частным, а не правительственным лицом, я не могу знать все отрасли государственных доходов, которые бы могли заменять этот грязный источник, что было бы, мне ка­жется, гораздо выгоднее, справедливее и полезнее, если бы все то, что правительство получает от откупов, шло к нему прямо от тех, кто доставляет возможность откуп­щикам не только исполнять свои обязательства с прави­тельством, но обогащаться самим и издерживать огром­ные суммы на подкупы и на управление питейными сбо­рами. Тогда бы все расходы и все то, что наживают так скоро и так несправедливо откупщики, осталось бы чистою прибылью для народа, и вместе с тем нравствен­ная польза много бы приобрела от этого. Не странно ли, не грустно ли видеть теперь, каким почетом пользуются у правительства люди, нажившие в самое короткое время огромные состояния. Как эти люди за какие-нибудь вздорные пожертвования на пользу общую из того, что они приобрели такими грязными путями, превозносятся и восхваляются органами правительства как самые луч­шие граждане отечества! К чему служит тогда честность, прямота, бескорыстие, все нравственные достоинства, когда можно приобрести и почет, и уважение, и даже из­вестность, идя таким путем, где отсутствуют лучшие принадлежности человечества?

Указать, как обратить в прямой налог или в разные косвенные налоги государственный доход от откупов, я не имею возможности. Это дело тех людей, в руках ко­торых находятся бразды правления. Во всяком случае, мне кажется, что если бы нужно было пожертвовать частию доходов и для этого сократить некоторые госу­дарственные издержки, то и тогда не следовало бы за­думываться. Правительство со временем выиграло бы от того не только в одном нравственном отношении, но

// С  219

и   в    отношении    будущих    своих   способов,    основанных всегда на народном благосостоянии.

Наконец, самое сильное, самое действительное орудие для улучшения народной нравственности есть, без сомне­ния, религия, которая имеет тем большее влияние на че­ловека, чем ум и сердце его простее, чем понятия его ближе подходят, как сказал сам Спаситель, к понятиям детей. И действительно, у нас в России духовенство могло бы оказать величайшие услуги народной нравст­венности, если бы действовало согласно своему назначе­нию в этом мире. К несчастию, и особенно в Сибири, не так поступает оно и не тому направлению следует. Заня­тое исключительно, по одностороннему образованию своему, внешними церковными обрядами и личными материальными выгодами, в которых так нуждается по своему общественному положению, оно не приносит деся­той доли той пользы, которую могло бы приносить, и час­то своим примером и своим корыстолюбием служит соблазном для мирян. Если благонамеренное правительство захочет иметь в нем благодетельного и сильного помощника к нравственному улучшению своего народа, то необходимо должно обеспечить вещественный быт его и деятельно заняться его образованием, как умственным, так и религиозным. Тогда только духовенство вполне поймет свое назначение в этом мире и сделается достой­ным орудием к достижению той высокой цели, которая предназначена всему человечеству.

Комментарии

140  Среди неопубликованных сочинений Н. В. Басаргина, хранящихся в фонде Якушкиных, имеется статья «Об устройстве железной дороги от г. Тюмени до р. Камы» (ЦГАОР. Ф. 277. Оп. 1. // С 483 Д. 179), в которой излагается проект постройки названной магист­рали и обосновываются экономические выгоды от его осуществления.

141   Общества трезвости стали создаваться в России с авт: 1858 г. вначале в Виленской и Ковенской губ., а затем распростра­нились на 32 северо-западные, центральные и поволжские губер­нии. Они были по сути организованным протестом податного сосло­вия против откупной системы в связи с повышением косвенного налога на водку и вылились в так называемое трезвенное движе­ние, ставшее одним из проявлений антикрепостнической борьбы масс. С мая 1859 г. крестьяне и городские низы от отказа упо­треблять водку перешли к разгрому питейных заведений. Активные действия происходили в 15 губерниях, где трезвенное движение было усмирено при участии войск. 780 зачинщиков были преданы военному суду, наказаны шпицрутенами и сосланы в Сибирь. Под непосредственным влиянием трезвенного движения указом от 26 окт. 1860 г. объявлялось об отмене откупной системы с 1  янв.  1863 г.

Печатается по кн.: Н.В. Басаргин. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск:    Восточно-Сибирское книжное издательство, 1988. В настоящей интернет-публикации использована электронная версия книги с сайта http://www.dekabristy.ru/ Гипертекстовая разметка и иллюстрации исполнены в соответствии со стандартами ХРОНОСа.


Здесь читайте:

Басаргин Николай Васильевич (1800-1861) - : состоял в "Южном обществе"  

Декабристы (биографический указатель).

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Rambler's Top100 Rambler's Top100

 Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

на следующих доменах:
www.hrono.ru
www.hrono.info
www.hronos.km.ru,

редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС