Надежда Белякова

Третий день Ванька-мамкин сын перед зеркалом прихорашивается. Кудри золотые то на прямой пробор, то набок зачесывает, усы подкручивает.

Единственную его рубаху маменька в нарядную переиначивает, перелаживает, новые заплатки ставит. Один лоскут ярче другого. И потому: то рукав на локте жгучими розами полыхнет, то сбоку - горох врассыпную, на спине, для строгости - в полоску, на груди - в клетку тоже лоскут хорош.

Красота, одним словом.

А затеяна вся эта красота к базарному дню, чтобы Ванька не хуже других выглядел.

Утром базарного дня одевает Ванька- мамки своей сын, картуз на голову, новую рубаху натягивает. А маменька его тем временем заботливо в узелок собирает всякую снедь - огурчики, помидорчики да пятак денег. Укладывает узелок и приговаривает: «Мечтала я, Ваня, о шали цветной на зиму и сапогах теплых на каблучках с подковками, а на все про все - пятак денег. Береги, не транжирь, купи только нужное, полезное. Огурчиков-помидорчиков поешь и домой». С этими словами узелок и завязала.

А как пришел Ваня на базар, глаза разбегаются. Со всех сторон товару привезено. И вдруг среди всего этого разнообразия - купцы заморские. Уж такие диковинки разложили: и ковры тончайшей работы, и кувшины, и чаши золотые, каменьями драгоценными украшенные, а уж колец сверкающих, серег - не счесть.

Народ толпится, дивится - налюбоваться не может. Только наш Ваня всего этого роскошества и не замечает. Смотрит мимо, словно очарованный. Глаз отвести не может от Белой Верблюдицы, что возле тех купцов привязанная стоит.

Такая ладная. Видно, что не холеная, не кормленная, а все равно шерстка белоснежная, как первый снег, будто искрится вся. Глаза одичалые, такие печальные, но красивые. На Ваню глядит, словно в самую душу заглядывает.

Онемел от восторга Ванька.

Очнулся оттого, что трясет его за плечи один из тех бойких купцов и говорит: «Бери себе, Ваня, Белую Верблюдицу в обмен на пятак, что на дне в узелке, но, конечно же, огурчики да помидорчики тоже наши!» И с этими словами подвел под уздцы Белую Верблюдицу и Ване поводья отдал, а узелок одним ловким движением из рук его и выдернул. Тут остальные купцы подбежали и чуть не в драку - друг у друга огурчики-помидорчики отнимают. «Словно бродяги голодные! - подумал про себя Ваня, поглаживая Белую Верблюдицу. - И откуда прознали про пятак на дне, да как зовут меня. Чудеса!»

И вдруг... услышал нежный женский шепот: «Так оно и есть - голодные бродяги-проходимцы, а не богатые купцы заморские. Обманщики честного народа». Это Белая Верблюдица шептала Ване на ухо. Изумленный Ваня ей в ответ: «Это что же, ворожба какая-то? Ведь и что у меня в узелке, про огурчики-помидорчики, знали. По имени уважительно обратились, а теперь еще и животное человечьим голосом беседует. Это как понимать... барышня?» - неожиданно для самого себя закричал Ваня. «Ворожба, Ваня, ворожба. Лучше нам от купцов этих подальше держаться, а то от них любой каверзы ожидать можно. Уйдем подальше, я тебе все расскажу», - ответила Верблюдица.

Как ни оторопел Ваня от нежданных чудес, а все послушался и поскорее ушел с базара, ведя под уздцы Верблюдицу.

Миновав городок, они вышли к реке. Здесь на берегу и рассказала Белая Верблюдица о том, что с нею приключилось: «Родилась я в дальней стране, где нет зимы - лето круглый год. Девушка я честная, работящая...». Что-то еще рассказывала девушка, то есть Верблюдица. Да только голос ее словно таял, и вместо речки перед Ванькиными глазами развернулась совсем другая картина. Видит он далекую восточную страну, дивной красоты сад, а в том саду девушка работает среди фонтанов и павлинов. Потом появились те самые купцы с огромными тюками. Разворачивают их, а там... Мусора всякого, рухляди видимо-невидимо. И заставили девушку нежными ее ручками эту самую рухлядь чистить, перебирать. Как только она свою работу окончила, откуда ни возмись налетел рой мух. Зажужжал, завертелся над обломками ваз, обрывками тканей, ковров, осколками посуды.

И на глазах стало происходить чудо.Весь этот хлам, что притащили купцы, начал превращаться в диковинные товары.

Вот эти богатства девушке было приказано складывать в сундуки. Но как только рой мух удалился, словно чары какие-то спали. И все опять превратилось в хлам.

Разгодав коварный план злодеев, девушка стала возмущаться. И тут произошло самое невероятное. Купцы окружили ее и, сцепив руки, с какими-то странными причитаниями, стали водить вокруг нее хоровод. Все быстрее и быстрее, так что пыль поднялась столбом. Вдруг они резко расцепили руки и разбежались в стороны, а из поднятого высокого столба пыли вырвался огонь. Что-то страшно загремело, повалил черный дым, искры. И вдруг все стихло. Ни дыма, ни огня. А стоит на этом же месте та самая Белая верблюдица, вместо девушки.

Сначала слабо, а потом все сильнее что-то стало щекотать нос Вани. Это была большая муха. Она переливалась на солнце синим, изумрудным цветами. Рассматривая ее, Ваня увидел знакомые места, речку, все как прежде. Будто с небес свалился.

 

«Что же это было?» - изумился Ваня, отмахиваясь от назойливой мухи.

 

«А вот так все и было», - вздохнула Верблюдица.

 

«А расколдовать-то тебя как?»

«Трудно это, Ваня. Да сам ты все видел: не принцесса я какая-нибудь заморская, а простая девушка, ни полцарством, ни короной соблазнить тебя не смогу. Ничем, кроме «спасибо» не отблагодарю.

Но всего три вещи нужно сделать, чтобы развеять чары. Первое ты уже сделал. Выкупил меня у купцов-злодеев. И вот тебе от меня подарок муха Жужжалка, такая затейница».

И вдруг та самая муха, что на Ванином носу сидела, еще громче зажужжала. А Ваня как раз пытался прогнать ее.

 

«Ну уж нет, барышня! Благодарствуем. Этакого добра у нас самих в избытке имеется!»

«Осторожно, Ваня! - вскрикнула Верблюдица. - Жужжалка редкая мастерица сказки сказывать. Да что сказывать - показывать. Она одна из тех мух, что целым роем в услужении у купцов. Они чары наводят на зевак, что любуются той рухлядью, которую возят по разным базарам. А народ вместо этого мусора видит роскошество, которым и ты сегодня на базаре любовался. Верблюдица вздохнула и стала пощипывать одуванчики.

А Ваня все не унимался: «А что еще нужно сделать? Раз уж начала рассказывать, так что ж на полпути останавливаться. Отродясь со мной ничего такого не происходило. В нашей деревне не то, что купцов-колдунов, верблюдиц никто не видел. Интересно мне».

«Ну, сам просил, слушай. Итак, Жужжалка не только сказки, чары наводит. Зажужжит, крыльями замашет. Она может показать и что было, и что будет. Она, как и я, не хотела в их обманах помогать. И потому задумали ее купцы убить, да я ее спрятала. Так вот и живем.

А расколдовать меня сложно, но можно.

Нужно так устроить, чтобы купцы со своим товаром появились на одном из тех базаров, где они уже торговали. Чары держатся недолго, только до конца дня, того дня, когда товар продан был. Когда наступает ночь, люди видят, что купили они какое-то барахло, а не роскошь драгоценную. Так что, как только заявятся обманщики в те места, где они уже торговали - уж там-то их поучат уму-разуму. Обидно же людям.

А третье - нужно вернуться в мою далекую страну и встать на то самое место на заходе дня, где купцы заколдовали меня, и быстро-быстро покрутиться то в одну сторону, то в другую. Чары и спадут».

«Да как же нам заставить их вернуться», - призадумался Ванька - мамкин сын.

Белая Верблюдица, пощипывавшая травку, вдруг резко выпрямилась и сказала: «А вот как. Видишь, пристает к берегу потрепанный кораблик. Это тот самый, на котором купцы товар свой и возят. Снимай рубаху, сворачивай из нее чалму на восточный манер и вперед. За купца сойдешь. Жужжалка нам поможет». Не долго думая подошли они к кораблю. Жужжалка яростно вертелась перед Белой Верблюдицей и Ваней. Так они взошли на корабль незамеченными и притаились на палубе. Вскоре на берегу появились радостные и довольные удачной торговлей заморские купцы, нагруженные теперь уже не тюками с барахлом, а снедью, всякой всячиной.

Они поднялись на корабль, дали деньжат всем, кто там был, указали вести корабль в новый, еще не известный город и сели пировать, не замечая ни Белой Верблюдицы, ни Ваньки - мамкиного сына, ни тем более мухи Жужжалки.

Обильный пир усыпил и команду, и купцов. А уж Жужжалке отдыхать не пришлось. Она начала вертеться перед носом того матроса, что стоял у штурвала. И всякий раз, когда корабль проплывал мимо тех мест, городов, деревень, где уже побывали те купцы, она старательно наводила чары перед глазами матроса, так что ему виделись совсем незнакомые места. А чтобы окончательно заморочить его - изобразила гром и молнию в кромешной ночи.

Сбитый с толку матрос, хоть и крепко держался за штурвал, но повел корабль в направлении, выбранном по желанию Белой Верблюдицы и Ваньки - мамкиного сына. Корабль причалил к берегу небольшого городка, где купцы заморские третьего дня торговали. Благо, что уже смеркалось. Утомленные и расслабленные купцы, протирая глаза спросонок, стали собирать свои тюки. Потом спустились с корабля и отправились, как обычно, на базар.

Только появились они на базаре, только успели выкрикнуть, раскладывая товар по прилавку: «Эй, народ, погляди, красоту какую привезли! Налетай, раскупай, на грош богатства набирай!»

Тут-то их и признали. Налетели с кулаками, с тумаками. Обиженных, почитай, полгорода набралось. Три дня обманутый люд возмущался, что рухлядь - дрянь какую-то за трудовой грош подсунули.

Словом, ах, отвели душу обиженные. Не знаю, не упомню, остались ли в живых те купцы, нет ли. А уж больше, никто их нигде не встречал.

Шум, гам от той драки был по всему городу слышен. И до реки шум-брань долетела. Взглянул Ванька на Белую Верблюдицу - а она расцвела будто.

И смеяться стала так заливисто, словно птичка весенняя.

 

«Ох! Спасибо тебе, Ваня. Вот и вторые чары спали. Свободная я теперь».

«Нет, - возразил Ваня, - нужно и третьи чары снять, девичье обличье тебе вернуть. Вот тогда и будешь свободе радоваться».

«Ну-ка, муха, барыня-сударыня, помоги-ка еще разок», - обратился Ваня к Жужжалке. Он еще только стал объяснять ей, сидящей у него на носу, как Жужжалка - ой, и сметливая, сразу исполнять полетела.

И вот что она сделала. Подлетела к спящей команде матросов, что вповалку на палубе отсыпались. И ну их будить, звоном не весть откуда сыплющихся монет. Те повскакивали. Глазенки как ошарашенные выпучили, чего-то в воздухе хватают. Друг с дружкой дерутся... Белая Верблюдица смехом заливается. Вот ведь, что Жужжалка с Ваней придумали. Ваня тем временем на восточный манер обмотал голову кушаком и, нисколько не скрываясь, взял под уздцы Белую Верблюдицу и подошел во всей красе к матросам того корабля. Матросы, увидев его, ничуть не удивились, потому что Белая Верблюдица им была знакома, так как тюки свои купцы на нее грузили, как на базар идти. И при ней не по-нашему одет - чисто заморский купец. А им, что заморский, что не заморский; доброе ли, злое ли дело затевают - все равно. Деньги заплатил, так они куда хочешь поплывут.

И поплыли они под тугими парусами с веселым попутным ветром прямо в ту страну далекую, откуда Белая Верблюдица родом.

Чудесное это было путешествие. Муха Жужжалка сказки рассказывала - представляла, а Белая Верблюдица песни пела и смешно танцы свои чудныґе танцевала. Никогда Ваня так не резвился, не веселился. И вот показался тот самый город, где вся эта беда с Белой Верблюдицей приключилась. Быстренько Жужжалка чары навела - сделала Ваню и Верблюдицу невидимыми. Корабль пристал к берегу. И пока денежное видение на палубе, якобы сплошь усеянной золотыми монетами, не исчезло, наши путешественники быстро спустились на берег.

Какими-то переулками-закоулками пробрались они к тому заветному месту.

И вдруг перед ними оказался прекрасный дворец, окруженный фонтанами, вокруг которых бродили павлины. Встав меж двух самых красивых фонтанов, Белая Верблюдица сначала стала топтаться на месте, потом кружиться все быстрее и быстрее, словно вихрем ее закружило. Пыль поднялась, откуда ни возьмись, черный дым. Чад повалил. Точь-в-точь, как Жужжалка тогда показала. Павлины кричат, мечутся. Искры посыпались, столб огненный встал. Ах! Страшно! Даже Ваню страх взял. И вдруг раз... и остановилась она, как вкопанная. Что тут началось. Дворец весь как затрясся. Павлины в ворон и галок черных превратились и разлетелись в стороны. Фонтаны - какими-то лужами, болотцами стали. Как взглянул Ваня, а вместо Белой Верблюдицы стоит девушка невиданной красоты, кудри светлые до пят.

Но не успел рассмотреть хорошенько, а ее опять закружило, завертело, как и тогда: с дымом, с чадом, с огнем, но в другую сторону. Так же резко остановилась, и в ту же минуту и дворец рухнул. Одни руины остались. Земля, как после землетрясения, вся в разломах. А сама красавица бездыханная лежит. Ванька к ней бросился, Жужжалка вьется, переживает.

Схватил ее Ваня на руки и ну бежать подальше от тех мест. Да споткнулся от волнения. Упали оба, тут девушка и очнулась. И видят, что-то в земле блестящее. Присмотрелись... да это клад! Очевидно, те купцы в саду для себя клады среди фонтанов зарывали.

Ну уж тут ни Ваня, ни девушка теряться не стали. Принялись за работу и откопали два сундука, набитых золотом и драгоценностями. Все пошучивали: «Жужжалка, а не ты ли чары навела?»

«Какие чары, я тут не при чем. Это вы, ребятки мои, честно своим усердием заработали. Берите, клад настоящий.

Вижу я, что и дальше вам по пути», - сказала Жужжалка как-то игриво.

 

«Нам всем по пути, - сказал Ваня. - В беде ты с нами была, Жужжалка, и в радости с нами будь. Приглашаю тебя на свадьбу!»

«Какую свадьбу? Ты... Вы женитесь?» - вспыхнула девушка, когда-то заколдованная в Белую Верблюдицу.

 

«Простите, барышня, в суматохе и Вас пригласить забыл», - ответил Ваня, отложив сундук. Поклонился в пояс и торжественно продолжил:

 

«Честь по чести прошу руки Вашей».

«Да как же... неожиданно...», - засмущалась девушка.

 

«Это как же неожиданно? - изумился Ваня. - Дни и ночи вместе. И маменьке Вы очень понравитесь - уж такая Вы красавица оказались. Простите, правда, я сам сразу об этом не догадался». «Конечно, приданное у Вас богаче. Может быть, я Вам не пара...», - покосился Ваня на сундуки с богатством.

Что дальше расписывать. Конечно, уж давно они друг в дружку влюбленные были, и поэтому отправились в обратный путь втроем с верной подругой Жужжалкой. Благо, что корабль, доставивший их, на том же месте стоял.

Повинились они перед матросами, оплатили и прошлый путь, и путь домой, в родную Ванину деревню.

То-то радости маменьке было. Ясным утром под парусами подплывает по речке корабль заморский к родной земле. И сходит с того корабля сынок ее, Ванечка ненаглядный, с красавицей невестой. А ведь не один денек улетел, как Ванюша с пятачком в узелке в латаной перелатаной рубашке на базар пошел пешком.

А теперь вот каким богачом вернулся. Свадьба была-а. Напелась, наплясалась вся деревня. И словно не только в Ваниной жизни перемена, а и во всей деревне. Потому, что от каждого счастливого семейства свет какой-то сияет, и всем вокруг от того сияния светлее жить становится.

А Жужжалка-то как прижилась славно в нашей деревне. Ни дома не надо своего, ни пропитанием не озабочена. Она всей деревне сказки сказывает - показывает. Только успевай запоминай.

Ну, будьте здоровы!

Увидимся, при встрече какие-нибудь из ее сказок расскажем!