|
|
Владимир ТЫЦКИХ |
||||
2010 г. |
Форум славянских культур |
|||
РУССКОЕ ПОЛЕ |
||||
|
|
Владимир ТЫЦКИХЗасекиIII. ВСПОМНИМ И ОБРЯЩЕМПАРТИЗАНСК. ОТЕЦ, СЫН И ДОБРАЯ ПАМЯТЬДо 1972-го года Партизанск назывался Сучаном, а Партизанская долина, в которой он расположен, – Сучанской. Легендарная земля, легендарный город. Город героических традиций, город шахтёрской славы. На карте автопробега он появился два года назад, когда нам удалось организовать второй маршрут. Здесь жил и творил художник – человек, не только делающий честь дальневосточной земле, но стоящий в ряду соотечественников, которые являют собой национальное достояние России.
Возвращение Иллариона С выставкой «И.Ф. Палшков в музейной тиши» непосредственно к 120-летию со дня рождения художника Партизанск не поспел. Знаменательное событие произошло чуть позже, зато объединило собой несколько самых родных для горожан праздников – юбилей выдающегося земляка, День города и День шахтёра, накануне которых Музей истории Партизанска открыл новую экспозицию. Она разместилась в больших стеклянных шкафах в коридоре и заняла ещё один зал – в дополнение к «Мемориальному залу художника И.Ф. Палшкова», открытому за год до этого. Директор Татьяна Александровна Винникова волновалась в ожидании гостей, но ничто не могло потеснить и радости в её душе. Пять лет назад мысли о чём-то подобном представлялись несбыточными грёзами… Всему на свете есть начало. У нашей истории их, начал-то, сразу несколько. 3 июня 1887 года у старообрядца Фомы Палшкова в деревне Усть-Логатская Омской губернии народился сын. В 1903-м сибиряки Палшковы стали дальневосточниками: перебрались в Хабаровск. Пятнадцатилетний Илларион, сызмала приобщившийся к труду – мальчонкой ещё пошёл за плугом, освоился и в пастухах, и в рыбаках – начал осваивать промыслы городские. Теперь он водонос, развозчик булочек – из кондитерской в реальное училище и кадетский корпус. При этом весьма увлечён рисованием, склонность к которому обнаружилась в раннем детстве. Сверстники свели молодого переселенца с художником, учителем рисования Радченко. Знакомство сильно повлияет на судьбу юноши. 1905 год. Илларион пишет первый дальневосточный этюд «Хребты Хехцира». Студенческая организация «Землячество города Хабаровска» изыскивает средства для поездки младого дарования в Петербург. Едва приобщённый к самой простецкой грамоте, паренёк с далёкого полудикого Амура поступает в начальную школу при училище барона Штиглица (будущее Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной). О дальнейшем сообщает документ: «Свидетельство. Илларiонъ Фомичъ Палшковъ поступилъ въ 1906 году вольнослушателемъ въ Центральное Училище технического рисования барона Штиглица и, пробывъ въ немъ до Мая 1912 г., прошелъ классы рисованiя съ гипсовыхъ орнаментовъ… капителей и вазъ и головъ… тушью и акварели, рисования пером… черченiя, курса орнаментовъ и… занимался въ классахъ… рисования живых цветовъ и признанъ с успехомъ окончившiмъ спецiальный классъ рисования по ткацко-набивному делу…» (здесь и далее орфография оригинала сохранена частично, синтаксис – без редактирования). Вслед за этим – Серпухов и Иваново-Вознесенск, работа на ситцево-набивных фабриках. Дело на душу не легло: хозяева предпочитали русскому стилю копирование заграничных образцов. Палшков возвращается в столицу. На выставках общества непартийных художников представляет пейзажи, этюды и графику, получает известность и первое признание, отмеченное даже журналом «Огонёк». Но, хотя по выпуску из училища Илларион был внесён в список учащихся, удостоенных «звания художника по прикладному искусству или учёного рисовальщика с посылкою за границу», последняя ему никак не грозила. Судьба вела совсем в другую сторону: не просто в глубинку, а в самую дальнюю глубину России. В какой степени это предрешил характер, сказать трудно, однако в мальчишках Илларион отличался застенчивостью, был тих и скромен – следствие аскетического религиозного воспитания в семье, следовавшей древлехристианским православным традициям. Это было воспитание в труде, в почитании старших, в боязни греха, коим считалось даже самое простое бранное слово: Палшков, к примеру, будучи ребенком, однажды получил весьма чувствительное наказание за то, что вгорячах крикнул… лошади: «Поди ты к чёрту!». Строгая родительская школа наложила отпечаток на личность художника, повлияв на его поведение и жизненные устремления. 1918 год. С молодой женой Анной Васильевной Илларион Фомич выезжает из Петрограда на Дальний Восток. Никто не знает, было ли это свободным выбором или продиктовано обстоятельствами – допустим, известной «милостью» властей, но география дальневосточных адресов Палшкова получилась внушительной: Николаевск-на-Амуре, Никольск-Уссурийский, Терней, Джигит, Краскино, Новокиевск, Сучанский рудник, он же – с 1932-го года – город Сучан. Именно Сучану Палшков принадлежит более всего. «Как художник-пейзажист, – отмечает Илларион Фомич в своих воспоминаниях, – я здесь увидел много влекущего: весна с голубыми далями, пышная растительность лета. Осень золотая со здоровым воздухом, мягкая зима с голубым ясным небом – способствовали тому, что все лучшие пейзажи я написал в Сучане». Да, здесь наиболее значительная глава биографии художника. Учитель рисования и черчения, он ещё и преподает специальный предмет – технологию металлов в только что открытом горном техникуме. С истовостью увлечённого человека, занимающегося любым делом по глубокой душевной потребности, исполняет Палшков предписанный формально служебный долг. Вместе с тем совершено нерасчётливо – бескорыстно, не считаясь со временем – тратит силы на весьма широко им понимаемое «благо людей», на деятельность, сказали бы мы сейчас, общественную, которая была естественной в образе жизни провинциального русского земства, своей внутренней сутью и смыслом традиций, судя по всему, близкого Иллариону Палшкову. Земляки запомнят его на строительстве ширококолейки из Владивостока в Находку, на сенокосах в Голубовке, на ремонте дорог… Палшкова не смущала никакая работа – сверхурочная, сверхнормативная, не предусмотренная должностными обязанностями. Он писал картины и… безотказно чертил-рисовал для шахтоуправления диаграммы роста добычи угля... Недалеко от памятного знака в честь открытия шахты № 1 в Партизанске стоит даже и по нынешним меркам добротный дом Палшкова. Имя замечательного земляка уже навсегда неотделимо от былой столицы приморских шахтёров. В Партизанске, правда, Палшков не жил. Сучан получил это имя в 1972-м году, после известных осложнений между Китаем и СССР, спустя почти два десятилетия, как попрощался с первым своим художником… 1968 год. Лето. Завзятый путешественник и глубокий ценитель всех художеств, сотворённых творческими порывами человечества, инженер-судостроитель Геннадий Иванович Несов возвращался из отпуска, налюбовавшись под селом Нагорным в Кировском районе Приморья природой, надышавшись свежим воздухом, закалив организм лазанием по коварным горным кручам и купанием в целебно освежающей воде озера. Ночью на станции Ружино Геннадий Иванович сел в поезд. Пристроив поклажу, примостился на лавку и откинулся к переборке купе, готовый прежде, чем лечь отдыхать, кратенько перебрать в памяти приключения последних дней и связанные с ними приятные, разумеется, впечатления. Но не успел. Рядом оказался сосед, и сосед этот не спал. Несмотря на более чем позднее время. По всему видно, даже и не пытался. За походной фляжкой завязался разговор о том и сём, замысловатым образом вдруг выскочивший на всякие искусства, в частности на живопись. Попутчик удивил неожиданным и смелым заявлением: – Да у вас во Владивостоке художников стоящих нет! – Ну как нет?! – опешил Геннадий Иванович. – А Иван Рыбачук, и Кирилл Шебеко, и Валентин Чеботарёв?!. – Да, это, конечно, художники, но с Палшковым из Сучана им не сравниться. Тут уж Геннадий Иванович не стерпел, ответил за весь любимый город, возмущённым басом перечислив с десяток известных живописцев Владивостока. И подытожил с вызовом: – Как это так, у нас художников нет?! Но попутчик гнет своё: – Палшков такой один! Вот говорят, что это Шишкин… Так наоборот – он лучше Шишкина! Во те раз: в Приморье есть художник, о котором с таким убеждением говорятся такие слова, а он, Геннадий Несов, о нем даже не слышал! – И что же он из себя представляет, этот ваш Палшков? – Ваш-наш, наш не наш!.. Да вы знаете, что это за художник, что за человек! Талант огромный и окончил Академию художеств… Сын, между прочим, тоже. Единственный сын! Тоже окончил Академию, погиб на войне… Трагическая судьба! У Палшкова сотни совершенно несравнимых картин было, а осталось, сохранилось только три. Представляете, три штуки всего! Остальные изъяты и уничтожены чекистами. За ним, когда он ходил с этюдником по окрестностям Сучана, следили органы НКВД. Обвинили в том, что составляет чертежи и планы местности для иностранных разведок… Ума не приложить, что делать с этим бесценным богатством?! 208 работ маслом и 65 акварелей. Книги по энтомологии, архитектуре, живописи… Фронтовые письма сына… Личные вещи… Коллекция бабочек… Уникальные документы – начиная с царских времён… Экспонаты больно прихотливы… Книжные раритеты требуют определённого режима температуры и влажности. Не меньше нуждаются в нём хрупкие крылья бабочек и сами картины художника. Слой краски на живописных полотнах трескается, лущится, осыпается; разрушается бумага акварелей… Сотрудники музея не знали, что со всем этим делать. То есть знали, конечно, что надо делать, но – на какие средства?.. Долгое время (Господи, да ведь – десятилетия!) Несов помнил своего вагонного попутчика, его рассказ о художнике из Сучана. Но лишь в 2004-м ему удалось побывать в Партизанске. Геннадий Иванович приехал специально, чтобы увидеть работы живописца, ознакомиться с материалами о нём, которые, возможно, хранятся в фондах местного музея. И тут начались открытия. «ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА АЛЕКСАНДРА ФЕОДОРОВНА… соизволила пожаловать Вамъ… за ценные труды Ваши оказанные Вами по устройству церкви при Школе Народнаго Искусства ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА….» Вот это документик! А вот ещё один: «Удостоверение № 5109. Дано художнику Илларiону Палшкову въ томъ, что ему ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ пожалована булавка съ изображенiемъ Государственнаго герба, украшенная бриллiантами – изъ кабинета Его Императорскаго Величества. Петроградъ, Апреля 23 дня 1916 года. Заведывающiй Камеральною Частью кабинета Его Величества Чичерин. Помощник Заведывающаго Камеральною Частью…». Дальнейшая судьба булавки, увы, неведома. Однако Геннадий Иванович потрясён… Городской музей Партизанска появился в 1976-м году. Событие напрямую связано с Палшковыми, ибо основу фонда первоначально составили картины, переданные городу в связи с его 80-летием вдовой художника. Анна Васильевна сама по себе человек интереснейший. Медицинский работник, всю войну пробыла в армии, заведовала госпиталем… После гибели сына на фронте единственная наследница художника, она, когда умер муж, сберегала его весьма разнообразные архивы. Полностью богатство, сохранённое ею, стало достоянием музея после смерти Анны Васильевны в 1988-м году. Прежде всего, это картины. Но не три, о которых поведал былой попутчик, а… вон их сколько! Кроме Партизанска, произведения Палшкова есть во Владивостоке и в Санкт-Петербурге – в Академии художеств. К тому же: Палшков – библиофил. Он оставил городу все тома народной энциклопедии по отраслям знаний 1912-го года. Уже на титулы нельзя смотреть без волнения: «Типография т-ва И.Д. Сытина, Пятницкая…». 3-е издание полного собрания сочинений А.С. Пушкина – год 1887-й, год 50-летия со дня смерти первого поэта России и год рождения Иллариона Палшкова. Завораживающая магия совпадений, символ преемственности и непрерывности развития национальной культуры и всей, собственно, народной жизни… Старейшее, для приокеанской России подлинное сокровище коллекции «издано под руководством Дюмон-Дюрвиля Капитана Французского Флота» в типографии издателя Энциклопедического Лексикона А.А. Плюшара в Санкт-Петербурге. Это «Путешествия вокруг света»: год издания 1836-й, автограф Семёна Мусина-Пушкина 1885-го года! Среди авторов: Кук, Лаперуз, Крузенштерн, Головнин, Коцебу, Беллинсгаузен, Литке… Тексты на первом после титула развороте читаются как былина: «Печатать позволяется съ темъ, чтобы по печатанiи, до выпуска изъ Типографiи, представлены были в Ценсурный Комитет три экземпляра. Декабря 28 дня, 1835. Ценсор П. Корсаковъ. Его императорскому высочеству Государю Наследнику Цесаревичу Великому Князю Александру Николаевичу съ благоговенiемъ посвящается». На форзаце отчетливая карандашная надпись: «Приобрел на ситном рынке у букиниста в Ленинграде в 1930 г.» Сверх того, Палшков – энтомолог. Корреспондент Ленинградского зоологического института Академии наук СССР, создавший уникальную коллекцию чешуекрылых. В 1940-м году она передана в дар Приморскому краевому музею им. В.К. Арсеньева вместе со списком, составленным по срокам появления каждого вида, и является наглядным календарным определителем. Ценнейший научный труд по уссурийской энтомофауне чешуекрылых! Кое-что из этой коллекции хранится здесь, в Партизанском филиале краевого, ныне объединённого, музея. 1937 год. В Брюсселе вышел в свет «Notices le`pidopte`rologiques». Журнал бельгийский, язык французский. Автор открытия, о котором подробно, с рисунками, рассказывается на страницах издания, – русский с немыслимо далёкой окраины Советского Союза. Ранее неизвестные науке бабочки названы именем своего первого исследователя: «Leuconycta palshkovi» (Леконикта Палшкови) и Raphia illarioni (Рафия Иллариони)… Однако, при всём уважении к училищу барона Штиглица, оно, училище, всё же не было Академией художеств, которую якобы оканчивал Палшков. Илларион Фомич в Академии не учился. Пожалуй, подумал Геннадий Иванович, народной молве нетрудно найти объяснение: в сознании простых людей такой выдающийся мастер не мог не окончить Академии. И неточности в рассказе вагонного знакомца неслучайны: это не придумки ради красного словца, не сознательный вымысел. Легенда, народный миф! Само по себе показательно: не всякому дано стать легендой, о ком попало мифы не слагаются… И – вот такой неожиданный поворот: в Академии учился сын сучанского живописца!
Сын отца своего Он родился в Хабаровске 27 марта 1919-го года. С четырёх лет читал. В шестнадцать получил аттестат с отличием. В школе занимался моделизмом, играл на сцене, был комсоргом класса. Собирал коллекции бабочек, жуков, птичьих яиц. Нежное, трепетное отношение к природе унаследовал от отца вместе с трудолюбием, аккуратностью и, не стесняясь немодного нынче пафоса, скажем – безграничной любовью к Родине. С 1936-го года Георгий Палшков живёт в Ленинграде. Однако для Академии художеств, куда пытался поступить, оказался «старым» – на учёбу не приняли по возрасту. Став студентом строительного института, Георгий не смиряется с неудачей и посылает в Академию свои работы. Рисунки, эскизы вместе с блестящим аттестатом на этот раз произвели впечатление. Через полтора месяца вызвали в Академию: принят! Учился на архитектурном. Мечтал строить красивые города на родимом Дальнем Востоке… В 1941-м году Георгий Илларионович уйдёт на войну добровольцем с пятого курса Академии художеств. Шесть месяцев в артиллерийском училище, и командир батареи лейтенант Палшков – на фронте. В Сучан приходят солдатские треугольники. …«Вчера на наблюдательном пункте у нас разорвался немецкий снаряд, и на моих глазах изуродовало и убило человека, с которым мы сидели тесно-тесно, бок-о-бок. Каким чудом не поразило меня, я до сих пор не пойму. Я отделался звоном в ушах и тем, что был обрызган кровью и клочьями мяса моего товарища»… …«правее перископа стал стрелять финн, я шлепнул туда, смолк. Я вошел в азарт, но в самый разгар перестрелки меня трясет снайпер за плечо и шепчет: «Товарищ лейтенант, уходите», и показывает на бревенчатую стенку передо мной, там зияет свежая пулевая пробоина с отколовшимися щепками, еще бы 10 сантиметров и мне бы в живот. От своих выстрелов я не расслышал, как финн пробил стенку. Пришлось ретироваться. Первый раз я стрелял непосредственно по людям. Оказывается, нет больше удовольствия, чем стрелять по врагу. Вечером по целям, которые я наблюдал в стереотрубу, повели огонь наши батареи. Финнам было жарко. Тем же вечером я провел политзанятие со своими бойцами, позанимался артиллерией, в виде отдыха сделал архитектурный набросок и лег спать. …Так вот и проходят мои дни. Дни бодрящие, волнующие. Они остаются в моей памяти навсегда. Пишите, пишите почаще, когда предоставится случай, по любому поводу. Привет, крепко целую Жорж»... …«На днях я стрелял по немецким землянкам, как музыку слушал разрывы тяжёлых снарядов, выворачивающих на белый свет и брёвна, и куски фрицев. Видишь, как может страстный поклонник искусства превратиться в жестокого мстителя и заядлого вояку»... …«В жизни человека бывает порой критический момент, когда подводится под знаменатель весь его жизненный путь, когда он себя чувствует героем дня и вот этот момент наступил у меня сегодня. Мне выпала высокая честь выполнить порученное мне правительственное задание и с этим я еду сегодня. Я прошу вашего благословения на подвиг, а вам обещаю быть достойным сыном вашим и Родины. Возможно, что вы не получите…»… …«Воспользовавшись свободной минутой, повыдёргивал сединки из шевелюры своей, теперь опять молод, хоть сватов засылай. В бою обогатился изящной немецкой трубкой, теперь покуриваю табачишко и в ус не дую»... …«Ты, наверное, читал в газетах о взятии Великих Лук – это наш новогодний подарок Родине. Ты слышал, папа, о введении погонов для Красной Армии. Так что теперь я золотопогонник, настоящий офицер. Никогда не думал, не предполагал быть военным и вообще относился с предубеждением к подобной профессии, а теперь вот пришлось. Чего на свете не бывает. Различных вещичек повидал достаточно много, «ужасы» Верещагина – бледная фантазия перед событиями сегодняшнего дня. Представь, ты прислонился к приятелю закурить трубку, в это время громовый разрыв, приятель твой лежит у ног и клочья его мяса на твоих одеждах – этот случай взят с натуры, когда я был на наблюдательном пункте и противник заметил нас. Впоследствии будет достаточно тем для развития их на полотне. Духовной пищи для представителей творчества хватит на долгие-долгие годы. Как-то незаметно минул год – целый год, да ещё с хвостиком, как я на фронте. Да кажется, что всё время здесь и был, а вся прошлая жизнь будто воспоминания о книге, прочитанной когда-то на досуге»... …«Немец отступает, и я видел в их блиндажах награбленное ими добро. Детские рубашонки, чулочки, бюстгальтеры – ничем не брезговала проклятая немчура. Видел прославленных эсэсовцев пленными – гадкие мерзкие морды. Смотрел их дневники, письма, фотокарточки, альбомы порнографических открыток – в общем раскрывался подленький мирок военного дельца, афериста, любителя легкой наживы. На этот раз я вам опять пишу на фрицевской бумаге, моя отечественная вся вышла, восполнил недостаток трофеями. Кроме всего в одном блиндаже я нашел хорошие акварельные краски «Pelikan» – какой-то «художник» копировал открытки на фривольные темы, но мы, будем живы, используем их по назначению»... В этих отрывках ничего не изменено, текст воспроизведён «живым», «голым», не убраны лишние и не добавлены пропущенные знаки препинания, не тронута орфография, которая выглядит почти абсолютно точной, абсолютно грамотной. Вымараны только даты, не учтена хронология, поскольку представляется не так важным, в какой последовательности всё это происходило и было написано. Отрывки выстроены в соответствии с общим сюжетом войны и логикой развития солдатской души, фронтового сознания Георгия Палшкова… Странное дело: тут война, все ужасы войны, а работники музея в Партизанске назвали всё это «поэмой в письмах»! Впрочем, их, кажется, нетрудно понять. Кроме прочего, в письмах нельзя не заметить безусловной литературной одарённости автора. …«Сейчас уже метет снег, погода задумчивая, небо свинцовое, холодно. Навстречу ведут и везут пленных немцев. Как-то дико выглядят их химически зеленые одежды среди нашего спокойного серого пейзажа. За нами двигается население. Хоть их родные очаги сгорели, хоть холодно и негде заночевать, но родная земля тянет и вот они едут, едут и едут с истинно русским упрямством на свои пепелища и вот там и сям уже дымятся гнездышки, еще ни кола, ни двора, а они уже зубами вцепились в хозяйство. Гонят гурты скота из Ярославщины, и коровы лупят свои бессмысленные глаза на выжженную пустыню. Я вспоминаю, как я ехал на фронт в 1941 г. Тогда люди двигались мне навстречу, глаза у них были объяты ужасом, слабые плакали, причитали, царила какая-то неразбериха. Сейчас же совсем иное. Люди изменились»... У артиллериста Палшкова было несколько тяжёлых ранений. Но из госпиталей он вновь возвращался на передовую. В июле 1944-го года во время наступательных боёв в Белоруссии его ранило последний раз. Смертельно. Похоронили офицера в районе больницы города Глубокое Витебской области. После войны прах перенесли из одной братской могилы в другую – в парк Победы. На могиле поставили памятник. 9 мая 1965 года в Академии художеств в Ленинграде открылась в честь Георгия Палшкова мемориальная доска. В фондах музея в Партизанске хранится присланная из Ленинграда книга «Подвиг века». В ней собраны имена «мастеров, достигших мировой известности; зрелых художников, за плечами которых остались годы упорного труда и поисков; молодых, уже начавших самостоятельную творческую деятельность, и тех, кто подавал большие надежды, только еще готовился вступить в жизнь…». Среди них – имя Георгия Палшкова. Последняя должность подававшего большие надежды художника – заместитель командира полка по политической части. Последнее звание – капитан…
Ненапрасная жизнь Честно прожитая жизнь остаётся в наследство потомкам. Прошло более полувека после ухода Иллариона Фомича Палшкова, а мы вглядываемся в его жизнь так же внимательно и благодарно, как в его картины. Прав Виталий Кандыба: «Память о ней может воспитывать, образовывать, вызывать у партизанцев оправданную гордость за свой город». Не только у партизанцев, добавим мы. У дальневосточников, у россиян, у всех, кто умеет ценить настоящее в нашей земной жизни. Образ человека, у которого стоит учиться, на которого не стыдно быть похожим, с которого незазорно брать пример – тоже достояние… Доныне бывшие ученики Иллариона Фомича вспоминают о нём с любовью и восхищением. За четыре года до смерти, в 1950-м, когда заявителю уже не имело смысла искать выгоды от своего поступка, Палшков вступает в Коммунистическую партию, объяснив жене, что хочет заменить в ней погибшего сына. Признание в заявлении: «Я был активным непартийным большевиком». Сколько бы мы ни врали сегодня, оно было, время таких людей – искренне служивших своему народу, своей стране. Сумеем ли мы сохранить хотя бы честную память о них? В 1980-м году, когда значительная часть наследия Палшкова ещё хранилась у вдовы, уже возникал вопрос о нехватке экспозиционных площадей в музее Партизанска. Беспокоили и другие проблемы. Об одной из них писал тогда искусствовед: «…беда ещё в том, что краевое управление культуры предписывает закрыть ныне действующий зал Палшкова в музее г. Партизанска и развернуть в нём экспозицию другого содержания». О какой экспозиции шла речь, из газетной публикации неясно. Но – год 1980-й, месяц – февраль, средина февраля: остаётся чуть больше двух месяцев до 110-летия со дня рождения В.И. Ленина… По этой, по другой ли причине, но, как пишет Кандыба: «таким образом, на несколько лет… искусство Палшкова выпадет из культурного обихода города и края. Думается, вековая история Приморья ещё не так изобильна первоклассными достижениями в искусстве, чтобы можно было забыть о Палшкове хотя бы даже на время». В 1944-м году в статье «Замечательный мастер пейзажа» журналист Ник. Георгиев так рассказывал о выставке художника И.Ф. Палшкова: «…выставка уже обошла все крупные города Приморья, а отдельные картины экспонировались в Хабаровске, Иркутске, Челябинске и других городах Союза… в вещах данной выставки захватывают не только мастерский рисунок, удивительная свежесть красок и тонов, а главным образом идея, волнующие образы. Действительно, как пишет один из посетителей выставки в книге отзывов, «просмотрев картины И.Ф. Палшкова, начинаешь еще больше любить наш край, лучше чувствовать красоту его природы». И можно смело утверждать, что до И.Ф. Палшкова у нас не было художников, которые сумели бы так полно и реально отобразить в живописи картины особенной, неповторимо прекрасной природы нашего Приморья» (заметим и подчеркнём: идёт 1944-й год – страна перемогает тяжелейшую в своей истории войну! И стоит подивиться и задуматься: за годы Великой Отечественной в нескольких городах прошла персональная выставка художника). Мнения «простонародных» зрителей и газетного обозревателя авторитетно подтверждает в 1980 году высокопрофессиональный искусствовед, декан художественного факультета Дальневосточного института искусств Виталий Кандыба: «Палшков первым из приморских художников создает большие, обобщенные образы природы и жизни на природе. Он, как Невельской от искусства, в 20–30-е годы первым открывал своей живописью еще неведомый Дальний Восток – художественно увиденный, осмысленный как предмет искусства». Ещё через четверть века чрезвычайно строгий в определении профессионализма в живописи, умеющий глубоко мыслить именно как художник, Джон Кудрявцев отметит: – Палшков не всегда может уйти от «фотографичности», не всегда может избавиться от лишних деталей в пользу завершённой, исчерпывающе выражающей идею композиции. Профессиональный художник в той или иной мере конструирует свой мир, трансформирует натуру. Но ведь Палшков живёт и творит в первой половине прошлого века – с той поры живопись, конечно, получила развитие, и многие, очень многие художники-любители, к которым приходится отнести и немалое число формальных профессионалов, просто забыты. А Палшков – остаётся, как, я думаю, останется Павел Куянцев – капитан дальнего плавания и одновременно замечательный художник-маринист. Самая сильная сторона творчества Иллариона Палшкова – безусловная и бесконечная любовь к изображаемому миру. Художник восхищается, любуется этим миром, относится к нему с трепетом, и это любование и восхищение, этот трепет придают живость, эмоционально наполняют его работы. Очень интересно эта оценка соотносится с оценкой того же Виталия Кандыбы: «И.Ф. Палшков – прежде всего мастер пейзажа. За работу в этой сфере приморского искусства мы ему благодарны более всего. Писал он и фигурные композиции – первые образцы тематической картины в нашем крае. Но они, к сожалению, представляют собой сумму мало связанных между собой пейзажей и крупных человеческих фигур. Зато, когда фигуры мы видим в глубине пейзажа, когда Палшков идет от природы к человеку, а не наоборот, тогда воцаряется гармония… Написать картину детально, вещественно и при этом художественно увлекательно для зрителя – высокое искусство. Одной ремесленной техники здесь не хватит. Изобразить луговое разнотравье Партизанской долины, густую летнюю листву деревьев и кустов, проволочный узор их безлистых ветвей зимой, шероховатый рельеф морщинистой коры, лезвия камышовых листьев, очертания облаков и окоёма синих сопок – изобразить это под силу многим художникам наряду с Палшковым. Но сдвинуть эту громаду подробностей, заставить жить могучей жизнью и согласованно петь доступно немногим вроде Палшкова, ибо всем этим он любовался. А без любви и веры в красоту всего сущего эти подробные картины были бы мертвы, как иллюстрации из ботанического пособия». «Море шумит» – одна из картин Иллариона Фомича, хранящаяся в городском музее. Несколько лет тому назад вместе с картиной экспонировалась выдержка из сочинения ученицы школы № 5 города Партизанска Татьяны Палащенко: «У людей, терпящих бедствие на море, есть условный знак, которым они призывают на помощь. Это сигнал SOS. Так и эти картины Палшкова кричат сигнал – SOS – спасите наши души, потому что у картин тоже есть душа!».
* * * 2006 год. В Партизанске торжественно открылась обновлённая экспозиция картин Иллариона Фомича Палшкова. Геннадий Иванович Несов приехал из Владивостока на церемонию открытия. 2009 год. 20 ноября Геннадий Несов в числе первых был приглашён к микрофону в Музее имени Владимира Клавдиевича Арсеньева во Владивостоке. В приморской столице открылась выставка акварелей художника Палшкова. Поговаривают, что скоро они поедут в Японию.
* * * Назовём тех, кто причастен к сохранению творческого наследия Иллариона Палшкова, к сбережению памяти о нём и его сыне Георгии: Татьяна Винникова, Ирина Добрынина, Нила Задорожная, Тимофей Казанов, Лидия Калушевич, Александр Качаев, Владимир Комаров, Геннадий Копылов, Анна Лобанова, Валентина Потоцкая, Наталья Сафина, Валентина Стежкова, Людмила Чащина. Ремонт и оформление мемориального зала И.Ф. Палшкова профинансированы Роином Михайловичем Георгобиани и Олегом Геннадиевичем Цхай. Обрамление акварельных работ художника осуществлено на средства Анатолия Лобкова и Юрия Приходько. Календари с репродукциями картин И.Ф. Палшкова изданы благодаря меценатской помощи Елены Быстрицкой и Елизаветы Яворской. Спасибо и низкий поклон всем! О Геннадии Несове следует сказать особое слово. Принявший деятельное участие в судьбе палшковской коллекции, Геннадий Иванович многие годы поддерживает Дни славянской письменности и культуры на Дальнем Востоке, участвуя, в частности, в творческой встрече-концерте, ежегодно открывающей праздник. Но Палшков остаётся для Несова непреходящей заботой. Сегодня вызывает тревогу судьба картин, написанных маслом. Состояние их угрожающее, а реставрация, без которой они неизбежно будут потеряны уже в обозримом времени, стоит ещё больших средств, чем оформление акварелей и открытие экспозиционных залов.
|
|||
|
СЛАВЯНСТВО |
|||
|
Славянство - форум славянских культурГл. редактор Лидия СычеваРедактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
