> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > МОЛОКО
 

Павел Рыженко:

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2006 г.

 

 

XPOHOC

Русское поле

МОЛОКО

РуЖи

БЕЛЬСК
ПОДЪЕМ
ЖУРНАЛ СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
"ПОДВИГ"
СИБИРСКИЕ ОГНИ
РОМАН-ГАЗЕТА
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА
РОССИЯ
МГУ
СЛОВО
ГЕОСИНХРОНИЯ

Павел Рыженко:

«Хочу напомнить своими картинами, насколько прекрасна Россия»

Павел Рыженко родился в 1970 г. в Калуге. Закончил Российскую Академию живописи, ваяния и зодчества И.С. Глазунова. Преподаватель композиции с 1998 г. на кафедре исторической живописи, доцент. Четвертая персональная выставка – Малый Манеж, 1-11 января 2006 года.
Сайт художника: http://www.pavel-ryzhenko.ru/

Павел Рыженко – пожалуй, один из немногих современных художников, которого можно в полной мере называть русским художником. Редко кто сейчас как он пишет не столько красками, сколько сердцем. А его сердце болит и живет Россией. Про нее и для нее создает он свои произведения, воплощая в них жизнь русской души. «Для меня важно изобразить человека в момент духовного решения. Что для него важнее – дух или плоть? Что он выбирает – подвиг или отступление?» - говорит о своих работах сам Павел. Мы беседуем в его мастерской на фоне огромного полотна, посвященного Куликовской битве...

Павел Рыженко. Великий князь Алексей Михайлович

- Что для Вас значит свобода в творчестве? О свободе чего и свободе от чего может идти речь?
- С моей точки зрения, прежде всего надо выяснить, что есть творчество. Только после этого можно будет ясно понять, что значит в нем свобода. Если посмотреть на этимологию этого слова, то можно стразу увидеть, что корень тот же самый, что и в словах «творить», «Творец». То есть творчество имеет первооснову, исходит от Творца. В его основе лежит дар, который также дает Творец. Поэтому очень важно отношение к Творцу человека, который занимается со-творчеством, а уже не творчеством в чистом виде. И если человек ясно осознает, что его дар исходит не от него самого, а от подателя этого дара, имеет с Ним внутренний сердечный контакт, то для такого человека очень явственно встает вопрос служения. А оно у всех православных людей выражается по-разному. У большинства людей это очень абстрактно. А тайна русской истории и во многом тайна бытия современного человека заключается в том, что все важные понятия лежат на поверхности. Все очень просто и очень сложно одновременно. С моей точки зрения, служение в творчестве (а творчество может быть любым – воинским, творчеством художника, музыканта, историка) выражается в триаде «Вера-Царь-Отечество». И если одну из составляющих вырвать, то получается разрыв внутренней смысловой цепи. Если художник находит свое место в этом метафизическом процессе творчества, он должен для себя решить, как он будет служить, следуя этой формуле. И свобода заключается в этих рамках. Если то, что я делаю, угодно Богу, вписывается в эту очень пространную формулировку, то тогда я абсолютно свободен в своем творчестве. Если же я не вписываюсь, не нахожусь в этой формуле – следовательно, я несвободен, как невозможна всякая свобода от Творца. Я сделал для себя выбор: пишу на те сюжеты, которые подвигали человека к осмыслению своего бытия. Каждый человек имеет свой багаж: интеллектуальный, нравственный – и сам думает, как ему быть. Моя задача – через драму, через сердце зрителя вывести его к осмыслению; помочь ему взглянуть покаянными очами на самого себя через картину. А после у него уже происходит собственная встреча с самим собой.
- А как для православного человека могут соотноситься творческие поиски и религиозная жизнь с ее ограничениями?
- Такая ситуация конфликта – зеркало неофитского обращения к Богу начала 90-х. Основа - в той путанице, которая произошла между служением мирянина и служением монаха. Творчество монаха – молитвенное. Он выстраивает своей молитвой все мироздание, несет за своих духовных чад пост и воздержание. А творчество мирянина – при послушании у своего духовного отца заниматься всем, чем угодно во славу Бога, царя и отечества: копать, строить, писать статьи, защищать отечество. Но сейчас из триединой иерархичной формулы исключен царь – остались вера и отечество. Это то же самое, что из цепи дух-душа-тело убрать что-то одно. Когда в иерархической структуре нет одного элемента, вся система не работает, все равно как ребенок не развивается без одной хромосомы. И в результате в этом нестыкуемом пространстве у нас ничего не получается. Мы путаемся, и возникает вопрос: «А можно ли вообще православному заниматься творчеством?». И нужно прикладывать все усилия, внутренние, молитвенные, труженические, чтобы самому это понять и других привести, что без царя Россия жить не может, как человек не может без мозга или без сердца. Искать виноватых поздно и, наверное, неблагодарно, но ищите все ответы в мартовском кризисе 1917 г.
- Может ли, на Ваш взгляд, само стремление к свободе «выстраивать» все искусство? Является ли она своего рода панацеей?
- Если цель – достижение внешней формы, то я считаю, что к такой свободе стремиться не надо, она бессмысленна. Самое сложное – это просто изобразить сложное, изобразить реалистическими средствами сложные процессы, которые происходят в душе человека или исторические процессы. Сложно посредством симфонической музыки написать грозу – легче включить синтезатор. Поэтому с моей точки зрения, все поиски свободы в современных формах – лукавство. Человек не умеет и не может просто сказать о сложном, поэтому начинает мудрено, ища то, что не терял, заниматься самовыражением, которое чаще всего непонятно ему самому, а тем более зрителям. Но оттого, что оно очень сложное, зрителя можно запутать, сказав, что «Вы просто не понимаете, а на самом деле здесь глубочайший смысл!». Но за всеми этими ширмами – пустота.
- Чем может быть опасна неограниченная свобода в искусстве?
- Коровин описывает, как он вместе с А.П.Чеховым еще в 80-х годах XIX века пошел на Ходынское поле на этюды. Взяли с собой еду, чтобы расположиться на целый день. К ним подходит городовой и просит показать разрешение писать масляными красками. И Коровин показывает необходимую бумагу с печатью и подписью президента Академии Художеств. Зачем, казалось бы, в таком случае разрешение? Сейчас ведь везде бизнес, свобода. А на самом деле совершенно справедливо. Я учусь писать с пяти лет, и по своей профессии художник: закончил вуз, преподаю, занимаюсь своим совершенствованием. И поэтому, когда меня спрашивают по моей профессиональной теме, я могу дать компетентный ответ. В наши дни у хирурга диплом спрашивают, а у художника нет. Действительно, какой в искусстве риск для жизни? А в результате идет фильм «Ночной дозор», где добро и зло в сознании обывателя окончательно смешиваются. Нет властных структур, которые за все это отвечают. А эта цепь государственной нелигитимности тянется, как я уже говорил, с 1917 года.
- Является ли ограничением свободы следование канонам? Может ли это помочь творчеству?
- Канон в станковой живописи отсутствует, поскольку ее назначение совсем иное, чем у иконы и фрески. Канон – это строгая определяющая доминанта. Сейчас люди ищут точку опоры. А она не в церковном каноне, а в государственно-религиозном. И после Христа сразу идет царь, а потом отечество, народ Божий. Но служение Христу, вершине этой пирамиды, происходит через царя. Если его нет, то все служение разваливается. Мы спасаемся чудом по милости Божией через скорби. А должно быть все естественно, путем каждодневной работы. Допустим, какой-то человек порочен. Но государственные законы, чей гарант царь, так устроены, что распоясаться этот человек никак не может. Например, Врубель хотел расписать Владимирский собор в Киеве. Но известно, что он был душевнобольным. И государь своей резолюции не дал. А сам Врубель вскоре после этого попал в лечебницу для душевнобольных в Петербурге. Там, в больнице, он делал потрясающую кружевную графику, но он был болен, и ему не дали расписывать собор. У каждого была своя четкая позиция, но при этом полная свобода. А люди ей так воспользовались, потеряв Бога в сердце, что все разрушили. Поэтому надо говорить о вине, а не о свободе. Надо говорить о покаянии, потому что все разрушено нами. Свобода возможна, когда она сопряжена с понятием прощенности. Маленький ребенок может свободно играть после того, как вышел из угла. И нашему народу надо исправить свои пути, вновь обрести потерянную свободу в царе, и тогда все станет на свои места. Политики будут заниматься не политикой, а служением России на политическом поприще, художники - писать во славу Божию, солдаты – служить не интересам политиков, а России. В университете будут готовить не абстрактных интеллектуалов, а служителей отечественной науки. Государь наложил бы такую резолюцию, что плохие не смогли бы пикнуть, а хорошие вздохнули с облегчением. Говорить о свободе художника притом, что в Чечне генералы продают оружие боевикам, нельзя. Это все связано. Другой вопрос, как все это реализовывать. Каждому - в своей семье. Семья - это маленькая Российская империя. И тут мы сами вольны служить, воспитывая детей, ограждая их, воспитывая здоровыми, крепкими людьми, готовыми на любую жертву ради ближнего и Отечества. В этом и заключается главная ценность.

Беседовала Ирина Капитанникова

 

Написать отзыв

Не забудьте указывать автора и название обсуждаемого материала!

МОЛОКО

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100
 

 

МОЛОКО

Гл. редактор журнала "МОЛОКО"

Лидия Сычева

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев