|
|
Наталья Голованова
Василий Петрович как яркий представитель чуда
обыкновенного, василькового
— Василий Петрович, чудо мое, прошу вас, подойдите ко мне.
Ну, что? Что она от меня хочет? И ведь знает, что не пойду. С места не
сдвинусь. Сама придет. Вот, пришла уже. Ладно, глаза открою, так и быть.
— Васенька, солнышко, талисман вы мой, птичка моя синяя.
Да-да, солнышко, птичка, талисман и чудо — это все я. Но, если честно, не
хочется мне быть ни чудом, ни солнышком, ни тем более талисманом. Мне
хочется, чтобы Виолетта оставила меня в покое.
Не оставляет. За ушком чешет. Тут, наверное, надо как-то выразить свое
отношение к почесыванию за ухом. Кажется, действие сие должно мне нравиться.
Но я не уверен. Наверное, нравится. Но, повторяю, не уверен. Я бы лучше
поспал.
— Василек, ты мурлыкнул?! О чудо, ты мурлыкнул! Василий Петрович, сделайте
для меня еще одно чудо. Сегодня ко мне придет кандидат. Ну, вы меня
понимаете. Ах, я так хочу, чтобы все прошло гладко, чтобы не как в прошлый
раз.
Б-р, Я даже хвостом дернул, вспомнив «прошлый раз». Предыдущий кандидат,
кажется, Арнольд Робертович, заявил, что на котов у него аллергия, взял меня
(меня — чудо, птичку, талисман!) за шкирку и скинул с дивана. Вот скажите,
разве я виноват, что, падая, зацепился за ногу этого Арнольда? Чисто
инстинктивно, заметьте, зацепился. Ох и вопил он тогда. Кроме «развела
зверинец», «дура старая», «скотина жирная» и «морда наглая» были еще
какие-то слова, но их я не запомнил. С тех пор у Виолетты аллергия на
Арнольда Робертовича, а у меня — на всех кандидатов. И зачем они Виолетте?
Нам и вдвоем неплохо. Но Виолетта упорно знакомит меня с очередным.
— Никогда, — говорит она, — никогда не выйду я замуж за того, кто плохо к
моему Василь Петровичу относится!
А вот с этим я согласен. И я бы за такого не вышел.
Нынешний кандидат оказался покультурнее прежних. С дивана скидывать, за
усы и хвост дергать, когда хозяйка на кухню выходила, не стал.
— А это — самое дорогое, что у меня есть. Василий Петрович, голубой
британец.
— Да какой же он голубой, — возражает кандидат.
— Ах, вы тоже заметили? Необычность колера, васильковый отлив, видите?
Василий Петрович — единственное в мире васильковое чудо! Неужели он оставит
вас равнодушным?
— Дорогая Виолетта. Есть более серьезные вещи, которые не могут оставить
меня равнодушным. Например, ваше здоровье…
Дальше я не слышал — задремал.
Проснулся от вопля Виолетты. Что на этот раз? Кандидат спихнул с дивана
саму Виолетту? Я знал, знал, что рано или поздно это произойдет. Сперва
котов пихают, потом и до хозяйки доберутся.
Оказалось — все гораздо хуже. Виолетта рыдала не переставая, но я все-таки
понял, что она должна куда-то лечь, а я отправляюсь на месяц к Виолеттиной
сестре, Маринке.
— Это, конечно, дикая семья, — оправдывалась Виолетта, прорыдавшись, — но,
Василий Петрович, сами понимаете — мне больше некому Вас доверить.
Дикая семья состояла из трех человек и одной собаки. Первым делом после
ухода Виолетты моя временная хозяйка, Марина, выкинула мои мисочки на балкон
и заявила, что мы с Белкой, собакой то есть, будем есть (и пить тоже!) из
одной плошки, поскольку кухня тесная, и запинаться о мои причиндалы она не
собирается. Я к этому ее заявлению отнесся весьма несерьезно, а зря. Первый
час проживания в дикой семье прошел довольно бурно. Белка загнала меня на
холодильник, Сеня, сын хозяйки, навернулся с табуретки, когда полез меня
снимать, мы с ним слегка придавили Белку, потом поругались, чтоб не лезла
под ноги. Тогда Белка загнала меня на шкаф. Сеня пытался достать меня лыжной
палкой, но у него ничего не вышло — я шипел и царапал палку. Потом под вопли
хозяйки «оставь кота в покое, что за наказание» умудрился уснуть.
Проснулся от голода. Где Виолетта, почему не несет мою любимую еду? Вспомнил
последние события, огорчился и опять уснул.
Проснулся и ощутил дискомфорт. Понял, что никто кормить меня не собирается,
спрыгнул со шкафа и поплелся на кухню.
В Белкиной миске находилось нечто неудобоваримое. Однако выбирать не
приходилось. Только я пристроился поудобнее, как эта псина влетела в кухню,
оттолкнула меня, одним махом уничтожила все съестное, да еще и порычала —
куда, мол, кошачья морда, нацелилась. Марина, вместо того, чтобы заступиться
за благородного кота, еще и посмеялась — не щелкай клювом, мол. В
совершеннейшем недоумении — где это она увидела у кота клюв — я вновь
отправился на шкаф.
Вечером Сеня, призвав на помощь маму Марину, стащил-таки меня со шкафа. «Он
будет спать со мной, вместо подушки», — заявил этот малолетний садист. Таким
образом, первый день в новой семье завершился кошмарно — голодный и злой, я
оказался в цепких объятиях Сени, не в силах даже лапой пошевелить.
Утром мне удалось урвать кусочек из Белкиной похлебки до того, как собака
оттащила меня от миски. В обед — то же самое. На третий день, озверевший
после ночи с Сеней, который то храпел мне в ухо, то немилосердно стискивал в
объятиях, я рыкнул на Белку и замахнулся лапой. Пока она переживала
нанесенное оскорбление, мне удалось съесть примерно треть похлебки.
Сеня свернул из бумаги бантик, привязал на ниточку и тычет мне в морду —
лови, говорит, Васька, мышку. Малец, похоже, никогда мышей не встречал.
Впрочем, я тоже. Но смутно догадываюсь, что выглядят мыши несколько
по-другому. Отстань, говорю, не дело это — благородным котам за мышами
гоняться. Это Виолетта так говорила. А Сеня не отстает, знай тычет в меня
мышкой своей. Пришлось опять скрываться на шкафу.
На десятый день я это сделал! Белка осталась без еды! А вот нечего клювом
щелкать! И скулить тоже нечего, я же не виноват, что твой нос мне случайно
под лапу подвернулся. Я торжествующе прошел в комнату и улегся на диван.
Теперь мое место будет здесь, я сказал!
Не будет. Николай, муж Марины, спихнул меня с дивана и улегся сам. Нет, не
зря я Виолеттиных кандидатов отваживал.
Только хотел прыгнуть на шкаф — тут опять Сеня явился со своей мышкой. Вот
же зануда. Ну, ладно, давай поиграем, что ли.
А вы знаете, ловить мышку даже интересно. Поймаешь, и когтями ее, когтями. А
когда я представил, что это Белка, то разошелся не на шутку, забегал от
волнения, прыгнул на стол и нечаянно смахнул любимую кружку Николая. Не, я
же нечаянно, за что газетой-то?! Пришлось укрыться на шкафу.
Утром проснулся — и к миске. Что бы вы думали? Белка почтительно стоит
рядом, дожидается, когда я наемся, и лишь потом доедает то, что от меня
осталось. Да не скули ты мне над душой, аппетит ведь портишь, оставлю я
тебе, оставлю. Марина меня синей бестией прозвала. Вон, говорит, из увальня
какая бестия получилась. Не знаю, что такое бестия, наверное, что-то очень
приятное. Типа комплимента.
Пока никого нет дома, можно и на диване поспать. Главное, не прозевать
момент, когда Николай возвращается. А то можно и газетой получить. Но с
газетой-то мы разберемся — придет Сеня, и мы из нее мышку соорудим. С
Николаем разобраться сложнее. Но я и к нему подход найду.
Вы не поверите — нашел! Николаю нравится, когда я мурлычу. И теперь, когда
он на диван ложится, я к нему под бочок — и мурлычу. Николай добреет сразу,
за ушком меня чешет и под подбородком, да так и засыпаем мы на диване
вдвоем. Уж извини, Сеня, папе надо кота уступать. А я тебя предупреждал,
чтоб ты не тискал меня во сне? Предупреждал. Ну и вот.
Я даже начал Виолетту забывать, честное слово. Но когда она пришла, сразу
вспомнил. Погодите, что значит — обратно? А Сеню с мышкой мы возьмем? А
Белку с миской? Нет? Ну, так нечестно. И кого же мне теперь воспитывать?
Ага! Виолетта все-таки из всех кандидатов выбрала одного — того самого
доктора… Так что, извините, мне пора возвращаться. Ну-ну, не надо слез,
друзья мои. Слушай, Белка, ну хоть ты будь собакой. Теперь твоя миска будет
только твоей. Но если хочешь, можешь Сеню попросить — он меня заменит. Что,
никто не заменит? А что я могу сделать? Виолетте ведь тоже помощь нужна —
доктора этого воспитывать.
А вы сами в гости приходите! Не знаю, как Виолетта с доктором, а я вам всем
буду очень рад. И, пожалуйста, не говорите, что я — чудо. Я — самый
обыкновенный кот. Синяя бестия, наглая морда и… нет, уже не жирная. Так
себе, средней упитанности.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
