|
|
Марс Ахметшин
САФИЯ
(рассказ)
Только вернулись девушки из училища, не успели поужинать и вымыть посуду
— стук в дверь.
— Ну кого там принесло?
— Это я, Гаяз! Откройте, поговорить надо!
Аклима не удержалась от смеха:
— Сафия, вон твой кавалер пришел! Открывай скорее! А то уйдет в другую
комнату.
Сафия бросила на стол мокрую тряпку, вытерла руки полотенцем, нахмурила
брови:
— Ходит тут, голову морочит!
Но все-таки пошла открывать.
— Добрый вечер, девчата! — поздоровался Гаяз бодрым голосом и, не войдя в
комнату, так и остался в обуви топтаться на пороге.
— Чего застыл истуканом? Скалку проглотил? Раз пришел — садись, гостем будь!
— Не могу. Некогда мне сегодня с вами посиделки устраивать! — Гаяз утер лоб
платком и взволнованно продолжил: — Наши парни послали меня к вам
уполномоченным.
— Это что еще такое?! Какой такой уполномоченный? — удивленно обернулась к
гостю заправлявшая свою кровать Гульнур.
— Уполномоченный... — смутился Гаяз. — Это я только называю так... Меня
ребята послали… Я, можно сказать, посол своей комнаты...
Сафия хитро подмигнула подругам — мол, поддержите игру! — и выставила
табуретку поближе к посланцу:
— Тогда, уважаемый посол, какие вести вы принесли? Надеюсь, добрые? Или
хотите нас пригласить на торжественный ужин?
— В точку попала, Сафия! — удивился Гаяз. — Но не просто к нам в комнату —
нет, бери выше! Мы с вами поедем на пикник, на природу!
— На природу? — снова засмеялась Аклима. — А нам вроде и здесь неплохо.
— Послезавтра день рождения Биктемира, — пояснил Гаяз с подобающей послу
важностью. — Эту дату мы решили отметить в красивых местах, куда и вас
приглашаем! Воскресенье ведь, все свободны...
Девушки, призадумавшись, смолкли. Сафие эта тишина показалась неприличной,
она сочла своим долгом кивнуть небрежно:
— Ладно, подумаем! Есть еще что сказать достопочтенному послу?
— Нет, пока все!
Парень чуть помялся в дверях, потом резко развернулся и вышел.
Он жил в комнате этажом ниже вместе с другими будущими каменщиками —
Биктемиром и Ансафом. Друзья славились и внешностью и учебой. Сафия с
подругами подружились с ними сразу после поступления сюда, в восьмое
профессионально-техническое училище. И теперь компанией ходят на дискотеки,
в кино, отмечают вместе праздники. То наверху сидят — у девушек, то
спускаются вниз, в мужскую комнату. И — как-то так получилось — находясь все
время вместе, юноши и девушки оказались далеки друг от друга, держат, как
говорится, дистанцию. Не разбилась шестерка друзей на пары, как часто
бывает.
Правда, есть одно исключение — это Гаяз. Ни для кого уже не секрет, что он
неравнодушен к Сафие. Но девушка делает вид, будто не замечает его неловких
ухаживаний. Она и сама еще не решила, нравится или не нравится ей Гаяз. С
одной стороны, вроде бы и ростом вышел, и лицом хорош, но, с другой стороны,
— очень уж стеснительный. Когда бывает рядом с девушками, особенно с Сафией,
— слова из него клещами тащить надо. Только если «под градусом» придет —
тогда немного смелеет. Но за такую «отвагу» не похвалишь, да и редко это
бывает...
Вот и сейчас — потоптался у дверей и сбежал. Насмешил только всех.
— Какое решение примем по поводу великого посла? — перевела все в шутку
Сафия, усаживаясь на кровать. — Соглашаемся или как?
— Не пойдем — обидятся… — сказала Гульнур, смущенно передвигая свои очки по
столу. — Как-никак день рождения у Биктемира.
— А ты как думаешь, Аклима?
— Согласна на все сто! Во-первых, последний год учимся, может, больше и
случая не будет вместе на природу выбраться! Во-вторых, ребят незачем
обижать, свои ведь! Опять-таки, откажемся — других себе найдут, тут уж лучше
на привязи держать, поближе...
Итак, решение было принято, все «за» и «против» взвешены, и с официальным
согласием отправили на нижний этаж «послом» Аклиму.
* * *
Взошло солнце, теплыми лучами охватив и обласкав землю, заискрилась роса
на изумрудных травах, когда городская компания сошла с электрички и
направилась к малахитовому берегу Демы. Гаяз и Ансаф несли две огромные
сумки, Биктемир с трудом тащил тяжелый рюкзак. Девушкам достались пакеты с
необходимыми вещами.
В этих чудных, почти первозданных местах внимание туристов привлекло озеро
слева, заросшее по берегам камышами.
— Смотрите, какие красивые лилии плавают, — восхитилась Аклима. — Давайте
здесь и расположимся!
— Лилии не плавают! — важно поправил ее кто-то. — Лилии растут.
— Здесь плохое место! Чтобы ведро воды набрать, придется по пояс в вонючий
ил залазить...
Выразив свое мнение, парни уверенно зашагали дальше:
— На Дему приехали, на Деме и остановимся!
— Ты что, в сентябре купаться собрался?
— А посмотрим! Все может быть...
С такими разговорами добрались до реки и еще некоторое время шли вдоль
берега, отыскивая место поживописнее. Наконец вышли на зеленую лужайку.
— Вот прекрасное место! — определил Биктемир, бросая на землю свой рюкзак.
Другие тоже рады были освободиться от надоевшей поклажи.
Юноши быстро взялись за дело. Биктемир и Гаяз поспешили за сухими дровами,
Ансаф взялся обложить кирпичами место для шашлыка.
Девушки обошли окрестности, полюбовались природой и только после этого
присоединились к друзьям — накрывать импровизированный «стол».
Не прошло и получаса, как все было готово, только шашлык еще не поспел.
На столе лежали овощи, фрукты, колбаса, вареные яйца, а посредине царственно
возвышалась бутылка шампанского в окружении нескольких бутылок поменьше с
красным вином.
— Что, ребята, начнем? — предложил Ансаф и, не дожидаясь ответа, нетерпеливо
потянулся за бутылкой шампанского. — Быстрей подставляй стаканы!
Эта торжественность придала застолью немного неестественный вид. Каждый
как-то посерьезнел и подобрался, подставляя стаканы к горлышку.
Первый тост, по традиции, подняли за именинника. Второй посвятили природе —
красавице Деме и ее берегам. Очередь провозглашать тост дошла и до Сафии:
— Предлагаю выпить за нашу дружбу! — сказала девушка, глядя на Гаяза. —
Давайте, если и разойдутся после учебы наши пути, никогда друг о друге не
забывать!
За такой тост грех не выпить до дна, что все и не преминули сделать.
Биктемир вытащил магнитолу, музыка подняла настроение, и в такой эйфории
молодежь стала накалывать мясо на шампуры.
Пряный дым поднимался над мясом и щекотал ноздри.
Пока мясо шипело, доходя до кондиции, все танцевали. Сафия первой пригласила
Гаяза на танец, за ними пошли Биктемир и Аклима. Ансаф остался хранителем
очага — пришлось и Гульнур сидеть возле него. Звучала медленная, приятная
музыка, и Гаяз, позабыв стеснительность, все крепче прижимал к себе Сафию.
Если бы кто посмотрел со стороны, счастливее Гаяза не нашел бы. Но смотреть
было некому: Биктемир с Аклимой были увлечены друг другом и, прижавшись друг
к другу, медленно покачивались на месте.
— Ребята! — прозвучала команда. — Шашлык дозрел! Садитесь все по своим
местам!
— Ура-а!
Ансаф щедро вручил каждому по два шампура сразу.
— Ой, столько мяса нам не съесть! — пищала Гульнур. — Ой, шампур горячий,
жжется!
— Раз так — третьего шампура не дождетесь! — пригрозил кто-то.
— Ладно вам! — примирительно бурчал Ансаф. — Еще и мяса не хватит на
сегодня...
Перед шашлыком открыли еще бутылку вина, подняли тост за кулинарное
мастерство парней. Шашлык ели с аппетитом и не могли нахвалиться мясом...
— Мировой шашлык! — вмешался и молчун Гаяз, утирая рот тыльной стороной
ладони.
— Осторожнее, Гаяз, — тут же подтрунила над ним Сафия, — не проглоти часом
язык, он у тебя и так невелик... — и громко рассмеялась, рассмешив и других.
— Ну, у кого еще сегодня день рождения? — спросил именинник.
— У меня прошел в феврале, — сказала Гульнур, всерьез принимая неловкую
шутку.
— Не беда, еще раз отметим!
— А мне еще до января ждать! Или не будем?!
— Давай, давай, выше поднимай стаканы!
— Вот это, я понимаю, веселье!
— Молодец, Биктемир, родился в такой день, нам на радость!
Поев шашлыки, снова разложили костер и в кастрюле вскипятили чай. Но пить
его никто не стал. Снова звенели стаканы с рубиновым отсветом красного вина,
и тихим голосом затянула песню Сафия. Девушки присоединились к ней, потом
добавились голоса парней.
Мелодия вольно и душевно разлилась по поляне, полетела над кустарником,
деревьями, скатилась с берега на гладь неторопливой Демы...
Время в хорошей компании летело незаметно. Оглянуться не успели — настал
вечер, и надо собираться домой. По дороге, уже не стесняясь, шли парами —
Биктемир с Аклимой впереди, Ансаф и Гульнур за ними. Порядочно выпившие Гаяз
и Сафия сильно отстали от компании, и смех и крики слышались им далеко
впереди.
Гаяз крепко обнял Сафию и спросил у нее взволнованно:
— Правда, хорошо денек провели?!
— Отлично! А то ты не стал бы так хорохориться! — засмеялась Сафия.
— Ох, Сафия, тебе и слова не скажешь! Сразу подкалывать начинаешь!
— Ничего я не подкалываю! Просто говорю — и все...
— Ну скажи, как тебе сегодняшний день?
— Мировой!
— Да уж, мировой, — тихо согласился Гаяз. И умолк, не зная, что говорить
дальше...
Шли молча, оглядываясь по сторонам, вдыхая пьянящие ароматы. Осень еще не
воцарилась здесь, не вошла в свои права, как и летом, стоит вдоль пути
густой тальник, кусты шиповника еще манят нежным летним цветом и свежестью,
Только черемуха кое-где подрумянилась пурпуром увядания, а так вечер теплый,
совсем летний, и птицы щебечут по-июльски, словно позабыв о грядущих холодах
и метелях.
И молодые люди витают в эмпиреях, возвращаясь после душевного пикника,
вспоминают, как хорошо провели время.
— Сафия! — решился наконец Гаяз. — Я давно собираюсь сказать тебе очень
серьезные слова...
— Ну так скажи... Кто тебе мешает? — растерялась Сафия.
— Нет. Наверное, пока не скажу, — наморщил лоб юноша.
— Что за тайны? Раз молчишь — зачем затеял разговор?
— Так о чем я там начал?
— Ты собирался сказать важные слова. Наверное, даже не слова, а мысли.
— Да, нужно бы тебе все рассказать... Но не сейчас... — Гаяз нервно
пригладил взлохматившиеся волосы. — Тебе разве скажешь хоть слово? Тут же
начнешь ехидничать!
— Я? Ехидничать?!
— Да, ты.
— И когда же такое было?
— Всегда так бывает.
— Что всегда? Или ты каждый день самые серьезные слова говоришь? Вспомни-ка,
над чем я смеялась?
Гаяз растерялся. Вроде бы и вправду ни о чем серьезном он до сих пор с
Сафией не разговаривал... Мысли путались в голове — то ли от волнения, то ли
оттого, что выпил лишнего. И хотелось все высказать сегодня же, и слова
никак подобрать не мог...
— Эй, отстающие! — подбадривали их друзья. — Шагайте побыстрее! Скоро будет
станция!
А Гаяз не торопился догонять компанию, все думал о том, что нужно все
высказать Сафие, что более удачного случая может и не представиться.
— Сафия!
— Вспомнил, о чем сказать хотел?
— Раз собрался, то должен договорить.
— Ну и говори! А то каждое слово как резину тянешь! Вон, слышишь, зовут нас!
— Знаешь... — от волнения парень все забыл и сказал очень просто, как умел.
— Я ведь тебя люблю...
— Что? Что ты говоришь?
— Говорю, что люблю тебя.
— …
— Почему ты молчишь?
— А что я сказать должна?
— Не знаю.
— Я тоже не знаю.
— Как это так — не знаешь?
— Так. На такое разве сразу ответишь? Вот домой приду, все обдумаю и тогда
отвечу.
— Когда? Завтра? — Гаяз умоляюще смотрел на девушку.
— Я же сказала, подумать надо. Идем быстрее, вон и станция выглядывает! А то
на электричку опоздаем...
* * *
До полуночи девушки обсуждали свою поездку на красавицу-Дему. Из-за этого
утром чуть было не проспали занятия — если бы Сафия не остановила попутную
легковушку, точно бы опоздали.
— Что, девушки? Куда опаздываем? — лукаво подмигнул молодой водитель.
— Нам в восьмое училище надо...
— Так оно тут рядом.
— Опаздываем мы!
Автомобиль быстро примчал их к крыльцу училища. Но оказалось, что никто не
прихватил с собой денег и расплатиться нечем!
— Ой, простите, мы торопились очень! — оправдывалась Гульнур.
— Выходите, девушки, выходите! — торопила Сафия, а когда подруги вышли,
сказала водителю:
— Это только гора с горой не сходятся. А мы с тобой еще встретимся — тогда и
верну долг...
Она еще не знала, что угадала будущее и что встреча с водителем ждет ее
впереди…
Как-то ближе к вечеру, подгадав, когда Сафия останется одна в комнате,
вошел Гаяз. По его напряженному взгляду было видно: он ждет ответа на
вопрос, заданный в соловьиных кущах демского берега. Девушка делала вид,
будто ничего не понимает, поила его чаем, рассказывала всякие сплетни, а
потом вдруг придумала повод уйти: дескать, надо срочно в магазине продуктов
купить.
Ничего покупать она не собиралась — просто нашла способ отвязаться от гостя.
Кто бы мог подумать — как раз мимо общежития в этот момент проезжали «жигули»
с тем самым водителем, которому она про гору с горой сказала. Лихо
притормозил парень, высунулся из окна:
— Привет, красавица! Вот и встретились! Должок-то отдавать думаешь?
От такой неожиданности Сафия испугалась, но решила не подавать виду и быстро
взяла себя в руки.
— Помню должок! — сказала весело. — Вот зарплату получу и отдам. Сейчас как
раз иду ее получать!
— Тогда садись, подкину до конторы! Дождусь — там и долг вернешь! А то ищи
вас потом свищи...
У него было игривое настроение. И бесцельно вышедшая на улицу девушка села в
его машину.
Тут они, наконец, и познакомились. Оказалось, что водителя зовут Махмут, он
первый год работает комендантом в авиационном техникуме. Устроился туда он,
как сам говорил, «по блату», живет в общежитии того же техникума в отдельной
комнате, что еще холостяку надо? К тому же на следующий год собирается
поступать в какой-нибудь вуз.
— А почему вы до сих пор не женаты? — спросила Сафия и сама испугалась
собственной смелости. Вроде бы, просто хотела спросить, есть ли знакомая
девушка, а вон куда занесло...
— Почему не женат? — переспросил парень, резко затормозив на красный сигнал
светофора. — Да вот, видишь, какая история. Не понравился тем, кто мне
нравился. А те, которым я нравлюсь, мне по вкусу не пришлись. Да и квартиры
пока нет своей...
— Зато вон машина своя! — улыбнулась Сафия.
— Эта? Нет, это отцовские «жигули» были…
— А почему «были»?
Махмут ответил не сразу. Светофор, моргнув желтым, дал сигнал трогаться, и
машина не спеша двинулась дальше.
— Трагический случай вышел… отец в аварии погиб... Прямо вот на этой машине
разбился…
— Да? — растерялась Сафия. — И не скажешь, что машина в аварии побывала...
— Побывала, — мрачно кивнул Махмут. — Мать ее хотела сразу продать,
разбитой, — мол, она отца сгубила. А я не дал. Отвез в город, починил вот...
Теперь она мне как самая дорогая память об отце.
Водитель умолк, и некоторое время ехали в грустной тишине.
— Слушай, а куда мы едем? — вдруг всполошилась Сафия.
— Ты же сказала, зарплату получать.
— Я пошутила. А куда вы сами ехали?
— Да в техникум! Я там во дворе машину ставлю! А тебе потом куда?
Сафия назвала адрес общежития.
— Не беспокойся, — пообещал парень. — Я тебя потом провожу! Давай пока
поговорим в машине, неохота сразу расставаться...
Девушка больше про общежитие не напоминала. Махмут оказался интересным
собеседником: с увлечением и юмором рассказывал о своей работе, о родной
деревне, где остались мать и младший братишка. Потом как-то незаметно он
перешел к анекдотам, над которыми молодые люди смеялись от всей души. Назад,
к общежитию, повернули совсем поздно, когда стемнело. Но и тут, расставаясь,
Махмут долго не отпускал руку Сафии.
— Мы еще встретимся? — спросил он взволнованно.
— Как пожелаешь...
— Ты в какой комнате живешь?
Девушка хотела было солгать, но язык сам ответил за нее...
Вроде бы ничего особенного, но для Сафии этот день оказался знаменательным,
и Гаяз как-то быстро «слинял» в памяти, отошел на второй план.
Мысли метались в голове и постоянно возвращались к Махмуту. Да, думала
Сафия, он похож на южанина! И лицом, и иссиня-черными волосами, и повадками.
А какой у него рост — на голову выше Гаяза! Гаяз молчун, а этот за словом в
карман не лезет. И ведь на пять лет старше, и серьезно в жизнь входит —
комендантом!
Мысли Сафии обращались к себе самой: и зачем поступила именно в это
училище?! Одноклассница Аклима уговорила, а то, может быть, пошла бы учиться
куда повыше... Но, с другой стороны, разве упрекнешь Аклиму? Все-таки в
городе живут, да и будущая профессия — не из худших. Маляр-штукатур — это не
каменщик, который на морозе под открытым небом кладку делает. Все-таки, как
ни крути, маляр в здании работает, и зимой в тепле…
...А герой девичьих дум — Махмут, — как обычно, в тот вечер оставил машину
во дворе техникума и не спеша направился в свое общежитие. Здесь и идти-то
было всего один квартал. Дома переоделся, умылся, пожарил на плите колбасу
из холодильника и вскипятил чай.
Ужинал и думал о своем...
Вот ведь как в жизни получается: после школы два года проторчал в завхозах
на кирпичном заводе — все готовился к поступлению в авиационный институт.
Все вроде шло одно к одному, и «рука» имелась — родной дядя, Максут, важный
босс в одном из НИИ, хлопотал за племянника.
Может, это и подвело: успокоился Махмут и не слишком на учебники налегал, а
на экзамене провалился. Дядя Максут горевал вместе с племянником, убеждал,
что еще не все потеряно. Устроил родственника сюда, комендантом — мол,
работа канительная, но несложная. Покрутись пока в общежитии, директор
техникума — мой хороший друг, не подведет.
И вправду не подвел директор: комната отдельная нашлась сразу, с ванной и
прочими удобствами. А только гложет чувство, что застрял Махмут в жизни, она
вперед идет, а он на месте топчется...
Поужинав, Махмут пошел в ванную курить и все продолжал размышлять о своей
судьбе. Теперь Сафия не выходила у него из головы. Да и ей он, видимо,
понравился — недаром друзья говорят, что на кавказца похож, а таких женщины
любят. Сколько ветреных и разбитных девах цеплялось за Махмута и в школе, и
на кирпичном заводе, и здесь, в общежитии...
«Кавказец, — усмехнулся Махмут, — ни в отца, ни в мать вышел... Бывает же
такое!»
И засыпая, он представлял Сафию рядом с собой и думал о том, что такую
птичку от себя не отпустит.
Так дошло дело до второго свидания. Они вместе пошли в кино. До самого конца
сеанса Махмут держал руку девушки в своей, играл ее нежными пальчиками.
Потом под руку провожал до общежития, долго не отпускал.
— Сафия, приходи в субботу! Я тебя приглашаю в гости! Ты ведь еще и в
комнате моей не была — как раз посмотришь! Обещаю, тебе будет весело и
приятно. Придешь?
— Даже и не знаю... — смутилась девушка. — Как-то неудобно...
— Чего тут неудобного? Будто мы чужие люди, право слово! Выходи к семи часам
сюда, я на машине подъеду, чтоб с ветерком тебя домчать!
— О`кей! — помимо своей воли вдруг сказала Сафия. И сама не поняла, как так
вышло. Махмут громко рассмеялся, притянул ее к себе и жадно поцеловал, а она
и не подумала сопротивляться.
И побежали дни надежд! Сафия жила в каком-то радостном, приподнятом
настроении, в мире и согласии со всей вселенной. Каждое мгновение казалось
ей стремительным промельком счастья, все в ее душе кричало: мне хорошо! Мне
уютно в мироздании! Больших трудов стоило сдерживать себя, чтобы подружки не
поняли в чем дело.
А в субботу она легко и пританцовывая сбежала по лестнице к машине Махмута и
чуть позже оказалась в комнате, которая очень ей понравилась.
Много ли надо воображению простой деревенской девчонки? Небольшая комната
показалась ей апартаментами, обычные, в общем-то, вещи — цветной телевизор,
деревянная кровать, стол, стулья, платяной шкаф с сервантом, магнитола
«Сони» — предстали перед девушкой атрибутами иной, богатой жизни.
— Как вы хорошо живете! — восхищенно произнесла девушка, опять переходя на
церемонное «вы». — Это, наверное, на деньги отца?
— Сами с усами! — хитро улыбнулся Махмут. — Забыла, что ли, что я комендант?
Давай я пока накрою на стол, а ты посмотри «видик»...
Видеомагнитофон, привычно заглотив кассету, зажужжал, выдавая на экран
«Возвращение динозавров». Этот фильм Сафия уже смотрела в кинотеатре, вместе
с подругами и Гаязом, но скромно промолчала, чтобы хозяина не расстраивать.
А тот умело орудовал за столом, выставляя шампанское, коньяк, вино, соки,
следом за которыми пошли копченая курица, колбасы, сыр, шоколад, яблоки и
хурма.
— Прошу к столу, Сафия! Ты для меня — самая дорогая гостья...
Они сели рядом, Махмут открыл коньяк и уменьшил звук телевизора легким
нажатием кнопки на пульте.
Подняв рюмку, он начал с комичной серьезностью:
— Сафия, жизнь — очень даже интересная штука! Вот взять нас с тобой: еще
недавно мы знать друг о друге не знали, а теперь ты — мой самый близкий
человек! Правильно ты сказала при первой встрече: гора с горой не сходятся,
а человек с человеком — сойдутся! Выпьем в честь этого!
— Подождите, Махмут! А почему не шампанское?!
— Я его приберег на потом, для очень важного тоста!
Заинтригованная девушка сделала вид, будто что-то поняла, и протянула свою
рюмку — чокнуться с другом.
Но выпили по-разному: Махмут до дна, а Сафия только половину.
— Э-э! Так не пойдет! — обиделся Махмут. — Это же первый тост! За него до
дна не пьют только те, кто не рад встрече! Давай-ка первую рюмку до дна! Это
хороший коньяк, от него голова не болит! Или коньяков не пила?
— Пила, конечно!
— Раз так — не обижай дома, в который пришла!
Сафия выпила до дна свою рюмку и закусила шоколадом.
— Один живу! — вздохнул Махмут. — Сижу тут как перст, скучаю...
— Неужели друзья не навещают?
— Какие тут друзья? Учителя все старики... А больше и не общаюсь ни с кем...
Махмут отломил ножку курицы и положил перед гостьей:
— Ну давай, Сафия, перед этой закусью пропустим еще по одной!
На этот раз Сафия постеснялась спорить и снова осушила рюмку до дна.
Закусила яблоком, пожевала немного курицы, чувствуя, как начинает кружиться
голова.
— Неужели и знакомых парней у тебя нет? — спросила с блуждающей улыбкой.
— Как без знакомых! — хихикнул Махмут. — Только не каждого ведь пригласишь
домой да еще и угощать будешь!
— Ха-ха! Хитро шутите, ой хитро!
— Никаких шуток! — бутылка коньяка снова оказалась в руках Махмута. —
Истинная правда! Кстати, чего ты мне все время «выкаешь», как аксакалу,
белую бороду, что ли, заметила?!
— Нет.
— Тогда давай отныне и навеки перейдем на «ты». Договорились?
— Согласна! Как говорится, гость — ишак хозяина!
— Неужели только поэтому? — засмеялся Махмут, и Сафия засмеялась тоже.
Настроение заметно поднималось, опрокинули еще по две рюмки, магнитола
перешла со шкафа на стол. Под звуки манящей, задушевной мелодии парень
погасил лампочку и зажег красную стеариновую свечу.
— Прошу вас, дорогая графиня! Пожалуйте на танец!
— Спасибо, граф! — улыбнулась Сафия, вставая с места и обнимая в танце
Махмута.
Вся обстановка пьянила и будоражила воображение. Мир залило розовым светом —
и шкаф, и сервант, и закуски на столе, и одеяло на кровати. И ковер под
ногами стал розоветь, и лица танцующих разрумянились...
Никогда прежде Сафия не испытывала такого наслаждения, когда две души и два
тела, сливаясь вместе, кружатся под музыку, и мелодия пронизывает сердце...
Вдруг музыка оборвалась. Парень, поцеловав руку Сафии, усадил ее обратно за
стол:
— Благодарю вас, графиня!
— И вам спасибо, граф...
Махмут наконец-то добрался до шампанского:
— Сейчас я скажу главный тост! Подготовим бокалы!
— Ба-бах! — вылетела пробка из бутылки. Девушка испуганно вскрикнула, а
пенное вино хлынуло, наполняя бокалы, шипя и играя.
— Сафия, этот тост я предлагаю поднять за нашу дружбу!
— За нерушимую дружбу! — добавила девушка.
Бокалы зазвенели...
Давно уже стемнело на улице, но все еще не прекращалось веселье в комнате:
продолжались танцы, в телевизор поглядывали все реже, потом и вовсе его
выключили. Когда после шампанского выпили полбутылки красного вина — Сафия
как будто пришла в себя:
— Махмут... Я... наверное, мне пора домой! Кажется, я у тебя сильно
задержалась…
— Не торопись, Сафия! Как мне нравится твое имя — Са-фи-я! Посиди еще
немного. Я тебя отвезу на машине...
Махмут лукавил: на самом деле он никогда не забывал про великий принцип — в
нетрезвом виде за руль не садись! Ведь именно из-за этого погиб его отец.
— Нет, мой граф... — взволнованно лепетала Сафия. — Я все-таки пойду...
Но парень мягко удерживал ее, усаживал на место и путался в собственных
речах:
— Пойдешь, обязательно пойдешь... Я сам тебя провожу! Давай еще выпьем по
рюмочке...
Он почти силой заставил ее выпить. Потом — Сафия уже не помнила как — снова
зазвучала музыка — и были танцы, и были поцелуи... Голова у нее сильно
кружилась… Махмут подхватил ее на руки и отнес в спальню. Когда погас свет,
девушка практически потеряла сознание...
* * *
Их роман с Махмутом, возникнув внезапно и бурно, так же внезапно
прервался через месяц. Махмут стал все больше тяготиться знакомством,
говорил все холоднее, обнимал все принужденнее. А потом — во время последней
встречи — вдруг заявил обиженным тоном:
— Ты не была девственницей...
Сафию эти слова обожгли как кипятком. Она не стала спорить, развернулась и
ушла навсегда.
Давно уже Сафия с ужасом ждала этих слов от своего избранника и готовилась
все объяснить, как-то смягчить ситуацию. Но, как часто бывает, оказалась
неготовой к тому, к чему давно готовилась.
Она росла с мамой и не помнила отца. Ей говорили, что он уехал в Сибирь,
бросив жену и полуторагодовалую Сафию. Так получилось, что сосед Хамза стал
казаться девочке почти что отцом: он часто заходил на двор, помогал с сеном,
с дровами, по дому. Но в один из летних дней сосед скинул маску доброго дяди
и обернулся зверем: в сарае он изнасиловал Сафию, учившуюся тогда только в
четвертом классе...
И что проку, что алкаш получил за свое преступление двенадцать лет и,
говорят, до сих пор сидит? Таким, как Хамза, зона что дом родной...
Сделанного не воротишь!
Сафия думала как-то рассказать об этом своему избраннику, но не знала — в
каких словах? Вдруг он ничего не поймет? Или решит, что она сама виновата?
Или почувствует не жалость, а отвращение?
И Сафия хранила свою тайну при себе. Не стала вступать в пререкания — раз
сам ничего не понял, то нечего и доказывать! Ушла молча и гордо.
Подруги, конечно, знали про роман Сафии с Махмутом, но молчали, сохраняя
тайну двоих нерушимой.
Время потекло дальше, будто ничего и не было. За зимними вьюгами и
холодами пришла весна, зазвенела капель. Произошли изменения и в жизни
подруг. Бросив все, вдруг сорвалась с места и уехала в родные края Гульнур.
Биктемир и Ансаф забыли про заветную девичью комнату, стали ухаживать за
другими девушками. Только Гаяз остался верен своей мечте. Сафия стала с ним
приветливее, но по-прежнему сохраняла дистанцию. Они гуляли, ходили в кино,
смеялись — и только. Большой вопрос, однажды заданный Гаязом, так и завис
без ответа, потерялся в пространствах жизни...
Начались экзамены. Сафие предстояло вместе с ними выдержать и сердечный
экзамен: еще один серьезный разговор с Гаязом.
Когда они однажды остались в комнате вдвоем, он вдруг огорошил ее вопросом:
— Слушай, Сафия... Ты вот вообще... как к жизни относишься? Что она для
тебя?
— В каком смысле? Как все — так и я отношусь...
— Извини, но так не бывает! И никаких «все» не бывает — для каждого жизнь
своя и взгляд свой...
— А у тебя какой?
— Я первый спросил...
Да, неожиданные вопросы стал подбрасывать молчун Гаяз! Девушка задумалась,
посерьезнела.
— Ну... я знаю, что жизнь сложная штука... Мама вообще ее всегда проклинала,
а я не буду. Думаю, мне жаловаться не на что: профессия у меня будет
неплохая, сыта, одета, не калека! Как можно бога гневить?
— Ты, значит, довольна жизнью? — разочарованно поскреб затылок Гаяз. — Хм...
я ждал другого ответа...
— Какого? — спросила девушка, не отрывая глаз от его зрачков.
— Я думал, что ты как раз начнешь жаловаться на жизнь...
Сафия в ответ только рассмеялась.
— По-моему, — сказала она, — жаловаться на жизнь — дело недостойное и
пустое. Ну, начнем рыдать — ты, я, соседи... И что изменится? Только стонов
в воздухе больше повиснет! Пусть все идет своим чередом, как предначертано
судьбой, — вот мое мнение...
— Может, оно и так! — мялся Гаяз, осмысливая монолог подруги. — Но… мне
все-таки кажется, что нет жизни без борьбы!
Сафия поставила на стол сковороду с жареной картошкой, нарезала хлеба.
— И за что же ты решил бороться, Гаяз?
— Я-то? — побледнел юноша. — Я... — он не мог выдавить из себя очевидное,
то, что было написано у него на лице, мол, борюсь за тебя, за твою любовь. И
снова молчал — как всегда...
— Ну, чего примолк?
— Когда-нибудь скажу... Обязательно скажу!
— Неужели такая страшная тайна? Скажи-ка сразу, никто нас не услышит...
— Нет тут никакой тайны.
— Тогда чего ты ждешь? Пока соберешься — красный снег пойдет!
На этой насмешливой ноте как-то стушевалась, сошла на нет очень важная для
жизни обоих беседа. Сели за стол.
— Давай, борец! — подтрунивала Сафия. — Картошка — второй хлеб, говорят, а
без хлеба какая борьба! Вот тебе большая ложка!
Ели уже молча. Гаяз допил чай — и собрался к себе в комнату. Перед уходом он
оглянулся и напомнил:
— Я все еще жду... Помнишь, там, на берегу Демы? Ты обещала подумать и
ответить...
— Подожди еще чуть-чуть... Вот сдам экзамены и тогда...
Когда парень ушел, Сафия долго сидела не двигаясь, пытаясь разобраться в
своих чувствах. Все сильнее нарастал в ее душе хаос, разброд мыслей. Что-то
побуждало прервать отношения с Гаязом: он был девушке скучен, особенно со
своими дурацкими напоминаниями про Дему, своим умильным, собачьим взглядом.
Но, с другой стороны, ближе Гаяза у нее никого нет... И ведь, может быть,
это его первая любовь... Разве можно вот так все растоптать и наплевать в
душу хорошему человеку?
Думала Сафия, думала, и ругала Гаяза, и жалела — так ни до чего и не
додумалась. Оставила опять на «потом»…
* * *
Завершилась учеба. Аклима пошла по специальности — в ремонтную бригаду
при училище. Сафию направили в третье строительное управление в Стерлитамак.
Все уже начало забываться: но через полгода Гаяз оказался работником того же
СУ в Стерлитамаке и вновь подселился в одно общежитие с Сафией. Сафия
удивилась и обрадовалась...
Жизнь несла ее в бурных стремнинах. Место Махмута в сердце ненадолго занял
помощник мастера ее участка. Хоть и молод был, бригада почтительно звала его
только Заки Ильнуровичем. Он сразу же обратил внимание на видную девушку из
новеньких, да и ей тоже глянулся: высокий, худощавый, с черными усами — то
ли персидский принц, то ли актер Боярский! А характер деловой, сдержанный,
рассудительный.
Заки Ильнурович с первых дней старался быть ближе к Сафие, видимо, опасался,
что другие парни ее «заарканят», — в мужиках на стройке недостатка не было.
При каждой встрече заводил вежливый разговор, спрашивал про житье-бытье,
интересовался ее жизнью.
Сафия, с другими резкая и острая на язык, старалась быть с Заки более
сдержанной, отвечала скромно и с улыбкой.
А в конце лета в ДК строительного управления провели большой вечер,
посвященный Дню строителя. С трибуны хвалили передовиков, вручали премии и
почетные грамоты, одна из которых досталась и Заки Ильнуровичу.
От имени молодежи он произнес несколько слов.
После торжественной части всех пригласили на концерт. С концерта Сафию в
общежитие провожал Заки Ильнурович. То ли случайно так вышло, то ли хитрый
Заки это подстроил — осталось тайной.
На автобус не сели, пошли пешком, спокойно обсуждая прошедшие торжества.
Заки рассказывал про свой строительный техникум, про родное село, где живут
родители и две сестренки. Обещал как-нибудь свозить Сафию туда, познакомить
со своей семьей.
Оказалось, что он тут недавно, только второй год. Живет в общежитской
комнате с одним инженером, и как раз недалеко от комнаты Сафии.
Ближе к общежитию Заки становился все более стеснительным. На прощание
бережно подержал в руке ладонь девушки, не пытаясь лезть с поцелуями или
узнать номер комнаты, в которой она живет.
Это и удивило и заинтриговало Сафию, которая стала думать о помощнике
мастера чаще и нежнее.
Как-то под Новый год Сафия с напарницей Зоей побелила потолки в новой
квартире и уселась отдохнуть на газетке. Только разлили чай из термосов —
как ввалился, будто с неба упал, Заки Ильнурович.
— Привет, девчата! Ну, как идут дела?
Дышал он тяжело, взбежав на четырнадцатый этаж, куда еще не ходят лифты.
Сафия оторопела и молча, с изумлением смотрела на Заки.
— Что? Беда какая?!
— Нет, все нормально... Я сюда специально залез, чтобы тебя увидеть! —
выдохнул Заки тревожно и с надеждой.
Зоя, быстро оценив ситуацию, пошла в соседнюю квартиру к тамошним малярам.
При этом она хитро улыбнулась и ободряюще подмигнула подруге.
— Неужто так быстро соскучился? — засмеялась Сафия. — Идем, садись сюда!
Заки остался на месте, смотрел нерешительно и взволнованно. Он хотел что-то
сказать, но никак не решался. Девушка, видя его растерянность, сама подошла
к нему.
— Слушаю вас, Заки Ильнурович!
— Сафия... — решился наконец Заки. — Я это... Хочу пригласить... Может,
съездишь со мной на Новый год в деревню, я тебя с родителями познакомлю?
Сестренок бы показал...
— Боюсь, не получится, Заки Ильнурович. Я вчера от мамы письмо получила, она
меня на Новый год к себе ждет, а как ей откажешь... жалко, старенькая уже...
Парень разгладил ладонями свои черные усы, не зная, чем разрядить повисшую в
воздухе неловкость.
— Сафия... — выдохнул Заки с угасающей надеждой. — Тогда... может, хоть
перед праздником съездишь со мной?
— Это когда же?
— Да вот, через два дня выходные...
— Даже и не знаю, что сказать... Неудобно... Получится, будто я навязываюсь
вам...
— Не говори так! Если согласна — едем! На субботу, на утренний рейс я
покупаю билеты! — Заки взволнованно придвинулся к девушке, чтобы обнять, —
но она испуганно отстранилась.
— Ой-ой! Вы что, еще краской измажетесь! Потом вас внизу не узнают!
— Ладно! До вечера! — улыбался окрыленный Заки, выбегая из квартиры.
* * *
В деревне семья Заки приняла гостей радостно и тепло. И отец,
Сафаргали-агай, и мать, Ямиля-апай, были людьми приветливыми, добродушными и
хлебосольными. С сестрами Заки Василей и Насимой Сафия сразу подружилась.
Заки и Сафию угощали допоздна, попутно знакомя девушку с друзьями. Их тут
оказалось у Заки полдеревни, с детских лет и со школы. Один из них, Шамиль,
тут же предложил городским гостям устроить у него в доме молодежные
посиделки.
— Родители уехали, нескоро вернутся...
Гуляли до утра, расходились неохотно, но всему приходит конец — и вот за
столом остались только Заки, Сафия, Шамиль и гармонист Расуль. Когда уже и
песни все кончились, Шамиль вызвался отвести домой изрядно подвыпившего
гармониста.
Так — будто само собой оказалось — Заки и Сафия остались одни.
— Мы не пойдем домой? — спросила Сафия.
— Нет. Тут останемся, — с показной ленцой зевнул Заки, но девушка ощущала
его внутреннее нервное напряжение.
— Тут ведь никого нет...
— А Шамиль?
— Он, наверное, тоже не придет... Признайся, Заки, ты все подстроил...
— Ничего я не подстраивал! — вспыхнул Заки.
Но Сафия грозила ему пальцем с обезоруживающей улыбкой. Она уже ничего не
боялась…
...Лежа на кровати Шамиля, они вели беседу о будущем, но Заки начал ее
как-то издалека:
— Ну как, понравилась тебе наша деревня?
— Деревня как деревня. Мне твои родители понравились — лица у них такие
хорошие, добрые... И сестренки у тебя отличные — тьфу-тьфу, чтоб не
сглазить...
— А ты согласилась бы стать здесь, в деревне, невестой? С этими людьми, на
этой улице?
— Мы, Заки, на самом деле в городе живем. Или забыл?
— А приехать сюда свадьбу сыграть? В город обратно уехать никогда не
поздно... Что ты молчишь?
— Что я должна ответить?
— Выйдешь замуж?
— Меня еще вроде никто замуж не зовет...
— Разве я не об этом говорю?
— Пока непонятно, о чем ты говоришь...
Заки не тратил больше слов, обнял девушку, прильнул к ней... На следующий
день они чуть не опоздали на трехчасовой автобус.
* * *
После Нового года Заки перевели мастером во второе строительное
управление. Все как-то поблекло, ушло в никуда — Сафие стало грустно, да к
тому же Заки даже не пришел проститься.
После той ночи в деревне они встречались все реже, их отношения выгорали,
как цветная ткань на солнце. Заки все меньше говорил с Сафией, все чаще
молчал. Сидел с задумчивым видом...
Потом Заки пропал на пару недель, и Сафия решила навестить его — может, он
болен? Может, что на стройке случилось?
Оказалось, она и адреса-то его не знает! Еле нашла через знакомых, но лучше
бы не находила...
— Привет! Дело ко мне, что ли? — холодно встретил ее Заки.
— Нет, — растерялась Сафия. — Просто волнуюсь... Ты исчез — мало ли что
случиться могло?
— Ничего мне не сделается! Работаю как работал.
— А чего тогда пропал совсем?
— Знаешь, Сафия... — парню было трудно выговорить это — слова выходили с
трудом, кадык беспомощно дергался, — но он все же нашел в себе силы
закончить: — Знаешь... Ты больше ко мне не приходи... И не жди меня...
ладно?
— Почему? Кто тебе на меня наговорил?!
— Никто ничего не наговаривал!
— Тогда почему?!
— А тебе обязательно надо знать?
— Да. Должно же хоть что-то объясниться...
— Если хочешь, тогда слушай, — лицо Заки исказилось гримасой мстительной
боли. — Ты обманула мои надежды. Ты не девушка! Сколько у тебя до меня было
мужиков, а?!
И вновь черная молния коснулась затылка Сафии, пробив ее насквозь, поразив в
самое сердце. Казалось, от нового чудовищного оскорбления она сейчас умрет,
ее разорвет в клочья...
Она хотела что-то ответить, но даже слова не смогла из себя выдавить и
бросилась вон, ничего не видя на своем пути.
* * *
Время, однако, милосердно: любые раны затягиваются в его тягучем целебном
потоке. И лицо и имя Заки постепенно выветривались из памяти Сафии — а тут,
очень кстати, рядом оказался старый знакомый, Гаяз.
Приходя в комнату Сафии, ни о чем не догадывавшийся парень, тем не менее,
добрым словом врачевал душу Сафии, заполнял в ее сердце щемящую пустоту и
безысходность.
Хоть он был ей все более нужен, но она по-прежнему, уже скорее по привычке
отводила его неловкие попытки поухаживать за ней.
Но всему есть предел, настал он и для долготерпения Гаяза. Парень становился
все настойчивее, а однажды выпил для храбрости и спросил в глаза:
— Обещанного три года ждут! Три года прошло, Сафия, как в поговорке, что ты
мне, наконец, скажешь?!
У девушки было превосходное настроение, и она решила поиграть в кошки-мышки:
— Чего ты ждешь, Гаяз? Что мне сказать?
— Как что?! — закипел от возмущения парень. — Ты что, забыла берег Демы?!
— Напомни-ка, что ты тогда спрашивал?
— Да я же спросил тогда, любишь ли ты меня!
— А ты как думаешь?
— Что я могу думать?! Я задал вопрос, а ты три года не отвечаешь!
— Неужели ты думаешь, что я три года с тобой дружу без любви к тебе? — легко
и буднично выговорила Сафия.
Гаязу показалось, что он ослышался. Он долго и пристально смотрел в глаза
девушки, но ее взгляд подтверждал услышанное. И тогда парень от радости
пустился вприсядку.
— Стой, сумасшедший! — со смехом остановила его Сафия. — Соседи смеяться
будут!
Тогда Гаяз рванулся к ней, жадно обнял, и они наконец-то, три года спустя,
поцеловались.
— Сафия моя, Сафия... — ласково шептал ей парень. — Если правду говоришь,
если все действительно так — давай поженимся!
— Ишь какой шустрый! — смеялась Сафия. — Нельзя же так спешить. Давай хоть
лета дождемся...
Но у парня терпение давно уже было на пределе. Он не стал ничего и никого
ждать: свадьбу сыграли через месяц в столовой управления. Руководство
преподнесло молодоженам в подарок отдельную комнату в общежитии.
Все казалось прекрасным: Сафия родила крепкого мальчика, его назвали
Артуром, и все внимание ее переключилось на малыша. Но с Гаязом творилось
что-то странное: он охладел к жене, все реже обнимал ее, все чаще сбегал
играть в бильярд или в домино с друзьями.
Сафию стало угнетать жизнь в тесной и душной комнате. Тут как раз старая
мать прислала коротенькое письмо: мол, приезжай, с внуком помогу, а то без
тебя совсем мне плохо стало...
Сафия показала письмо мужу, и он без долгих слов дал ей свое согласие: мол,
езжай, поживи там несколько месяцев... Сам отвез жену с сыном в деревню — и
вдруг пропал: не навещал, не давал о себе знать. Сафия стала тревожиться,
дергалась, рвалась в город. Двух месяцев не прожила у мамы и собралась со
своим малюткой обратно.
Странно, но все-таки любовь к Гаязу так и не заняла ее сердца. Она ловила
себя на мысли, что совсем не соскучилась по нему, что волнуется только из
чувства долга. Она была благодарна Гаязу и за его любовь, и за его терпение,
и за его порядочность, но ведь благодарность не любовь...
И вот в одно из воскресений девушка вернулась в подзабытую комнату. Но
комната эта напоминала вертеп забулдыги: все кругом в беспорядке,
разбросано, всюду пустые бутылки, мусор, объедки. На столе — остатки еды,
покрывающиеся плесенью.
На помощь недоумевающей Сафие пришли соседки — прибежали и давай тараторить:
мол, твой гуляет к вдовушке напротив, такой бесстыдник, уже все люди это
видели...
— А здесь только с корешами пьянствует...
— Давно уже не приходили...
— Да потому что он теперь с работы прямо к той бабе идет, сюда и не
заходит...
— Вы не знаете адреса? — спросила дрожащая от волнения и ярости Сафия.
— Знаю, знаю! — засуетилась одна сплетница. — Зовут ее Фатима и живет она
вон в том доме, на третьем этаже, только номер квартиры не помню...
— Обойдемся и без номера! — решительно сказала Сафия, сжимая кулаки. — Если
все действительно так... Ну, я им покажу...
Передала младенца кому-то из женщин на руки и побежала проверять услышанное.
Квартира Фатимы была не лучше их с Гаязом комнаты: дверь нараспашку, везде
все те же бутылки, грязь и смрад, а Гаяз в одних трусах, пьяный валяется на
диване. Сафия долго смотрела на это безобразие, ожидая, что он, может быть,
проснется, что-то объяснит, — но он был совершенно невменяем.
Сафия вернулась в общежитие, забрала Артура и стала докладывать вещи в
нераспакованный с дороги багаж.
— Ты куда? — удивлялась соседка.
— Обратно, в деревню...
— Ты это брось, Сафия… Это как клопам назло избу спалить! Да и полночь уже,
куда ты поедешь?!
— На вокзале переночуем. Ни минуты тут не задержусь.
— Так хоть к нам иди, не чужие все же люди...
— Нет, спасибо!
Соседка решила не настаивать и быстро выскользнула в дверь.
И тут вдруг появился немного протрезвевший Гаяз.
— Куда собираешься?! Куда ребенка потащила?!
— Не твое дело! — зло огрызнулась Сафия.
— Уходишь от меня? Ну и скатертью дорога, не держу! Я же не просто так в
загул ушел, я в отместку тебе! — дрожащими руками Гаяз мял сигарету и
всхлипывал. — Три года как дурак за тобой ходил, верил тебе! А ты за меня от
безысходности пошла: те, кто получше-то, бросили! Ха-ха! Трижды я дурак, и
никто больше...
Сафия не отвечала, только осматривала шкаф, не осталось ли там чего нужного?
Не дождавшись ответа, Гаяз продолжал свой монолог:
— Ты, ты... — он давил сигарету каблуком и смотрел пьяными ненавидящими
глазами. — Замуж пошла, ничего не сказала даже… Я терпел, а другие не из
терпеливых были, да? Как мне такой позор пережить?
— Какой еще позор? — внутренне сжалась Сафия, уже понимая, что вновь услышит
заезженную пластинку своего кошмара.
— Ты не была девушкой! Вот какой позор! — начал было Гаяз, но наткнулся на
пылающий взгляд жены и испуганно умолк.
— Ах, так! Да пошел ты к черту! Надоело мне одно и то же выслушивать!
И, резко взяв на руки заплакавшего сына, Сафия быстрыми шагами вышла из
комнаты...
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
