|
- Я в советский ночи, в закупоренной темной
бутылке,
- Где свербят кирпичи, где мерещится рана в
затылке,
-
- Там, где каждый ларек суматошно ругается матом,
- Там, где каждый царек величает себя демократом.
-
- Что за скрежет и хруст! Что за боль в обнаженных
суставах!
- Воздух ясен и пуст, только слышится грохот
составов.
-
- И на фоне грозы, накануне всемирного взрыва,
- Две заштатных слезы, две росинки блестят
сиротливо.
-
- Не пробить этот шквал, эти россыпи, русская
штольня,
- Мой коленчатый вал, золотая моя мукомольня,
-
- Пряник сахарный мой, Боровицкие чудо-ворота,
- Где окутана тьмой молодая Кремлевская рота,
-
- Где казенный снежок заметает луженые лужи.
- Трудновато, дружок, да мы тертые
- выдержим, сдюжим.
-
- * * *
-
- Вечный узник печали вселенской,
- На какой-то забытой реке
- Тонкой палочкой пишет Флоренский
- Золотые слова на песке.
-
- Все выводит неясные знаки
- Мановеньем легчайшей руки.
- А в деревне бранятся собаки
- И вповалку храпят мужики.
-
- Здесь твоя поселковая проза
- Ходит-бродит в рубашке цветной,
- Да хмельной председатель колхоза
- Прославляет свой день выходной.
-
- В луже плещется нимфа нагая,
- Утомляя взыскательный слух.
- Византия моя дорогая!
- Дом культуры, пырей да лопух.
-
- Посреди совнархозных развалин
- Загулял гармонист молодой.
- Ах, ты царь-государь, Ленин-Сталин,
- Награди золотою звездой!
-
- Как мне по сердцу эти длинноты -
- Запах ивы и звук от весла.
- Но обители Божьи - как соты.
- Несть границ им и несть им числа.
-
- В жаркий полдень в тени вертограда
- Чуть шевелятся крылья стрекоз.
- Видишь башенки Горнего Града?
- До свиданья, постылый колхоз!
-
- До свидания, быт деревенский,
- Плоскодонка, ветла да коза.
- Улыбнется печально Флоренский
- И увидит, поднявши глаза,
-
- Как, тончайшею гранью играя,
- Первозданное чудо чудес -
- Невесомая Лестница Рая
- Протянулась с земли до небес.
- УТРО
-
- В руках озябших гаснет спичка -
- Слезами горю не помочь.
- Кричит соседка-истеричка
- На подрастающую ночь.
-
- Еще темно. Еще в тумане
- Горят ночные фонари,
- И стынет бледный чай в стакане -
- Бледнее северной зари.
-
- И дворник ржавою лопатой
- Дробит потрескавшийся лед,
- И от заплаты до зарплаты
- Живет обиженный народ.
-
- Еще темно. Но в мире жестком
- Уже оплачен счет долгам.
- На очумевшем перекрестке
- Бьет уркаган уркаган.
-
- Свистит заезжая синичка:
- “Уйти, забыться, умереть”.
- В руках озябших гаснет спичка
- Не хочет, подлая, гореть.
-
- * * *
-
- Самое время от века устать,
- Время ввалятся в траве шелковистой,
- Слушать кузнечиков треск да считать
- Капли “ку-ку; среди полночи мглистой.
-
- Сладко биение древних кровей.
- Пусть одурманенный вечным кошмаром
- Твой соплеменник - лесной муравей -
- Прет на базар с иноземным товаром.
-
- Глухонемая судьба муравья -
- В норки влезать да выигрывать крохи.
- Слаще свободная жизнь соловья -
- Щелкать в тиши, наплевав на эпохи.
-
- Под шевелюрой притихшей листвы,
- Как за стеной меркантильного мира,
- Нам не увидеть наклон головы
- Златоречивого баловня лиры.
-
- Что нам выигрывать? Были б стихи!
- Ведь ни на грош соловью не обидно,
- Что среди зарослей старой ольхи
- Песня слышна, а певца и не видно.
-
- Лишь бы заветные звуки лились,
- Лишь бы летели - со щелканьем, свистом.
- Если в свободной груди родились -
- Не затеряются во поле чистом.
-
- * * *
-
- Дрогнет камень под легкой ногой,
- И движенья его не измерить.
- ...Неужели не будет другой?
- В этот так невозможно поверить!
-
- Страшно хрупкую жизнь потерять!
- И, ловя улетевшие миги,
- Так нелепо себя утешать,
- Что останутся имя да книги,
-
- Что останется сгусток идей,
- Чистых слов деляна криница.
- Мне хотелось бы стать для людей
- Чем-то большим, чем просто страница.
-
- Что с того, что раздумья мои
- Неизбежно останутся в слове?
- Даже если б исчезли они,
- Не беда. Лишь бы не было крови.
-
- Как ты низко упал, человек,
- В жажде власти, богатства и славы!
- Двадцать первый неведомый век!
- Неужели ты будешь кровавым?
-
- Неужели божественный свет
- Не увидит грядущее племя?
- Замолчи, вдохновенный поэт.
- Не дразни одичавшее время.
|
