SEMA.RU > XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ  > РУССКАЯ ЖИЗНЬ
 

Олег ГЛУШКИН

 

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

ДОМЕН
НОВОСТИ ДОМЕНА
ГОСТЕВАЯ КНИГА

 

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"
"МОЛОКО"
"ПОДЪЕМ"
"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"
ЖУРНАЛ "СЛОВО"
"ВЕСТНИК МСПС"
"ПОЛДЕНЬ"
"ПОДВИГ"
"СИБИРСКИЕ ОГНИ"
РОМАН-ГАЗЕТА
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА
ПАМПАСЫ

ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ

Парить над городом в одиночестве, так мы не договаривались. Где же твои обещания, возлюбленная? Узнаю ли я тебя среди других женщин, теснящихся в корзине, подвешенной к воздушному шару. Ты написала, что на тебе будет синяя шляпка. Но ее может сдуть. Это с утра тихо, а после полудня обещали усиление ветра. Я летаю кругами над городом в пустынном небе. Было в афишах: все цвета радуги. Я не увидел разноцветных шаров! Возможно, полеты отменены. И я один в небесах. Прогретый воздух дрожит в мареве городской дымки, верхушки деревьев сливаются с небом. Красные черепичные крыши едва угадываются вдали. Если сейчас немного спуститься и сделать круг над забытым городом, то увидишь выложенную плиткой картинку площади и золотистый блеск куполов. Трамваи покажутся улитками, вползающими под тени домов. На месте замка балаганное пространство времянок и каменный квадрат недостроенной громады. Деревья вместо разрушенных зданий на центральном острове. Мы сажали их на субботниках, долбя ломом каменистую землю. И лазали на уцелевшую башню Собора по винтовой лестнице, среди руин, свисающих балок и летучих мышей. Поцелуй в темноте на самой вершине кружил голову. Зарождение жизни в развалинах и в парках, бывших когда-то кладбищами. Где разыскать ту надгробную плиту, на которой были написаны наши имена, вернее почти наши. Все заросло. Дети и деревья растут быстро. Какие пышные кроны у каштанов. В этот сад мы сбежали со свадьбы, устав от наставлений всезнающих тетушек. За кустами шиповника была наша скамейка и заканчивалась единственная освещенная аллея. Мне не разглядеть нашей дорожки между рядами деревьев, хотя я парю сейчас прямо над островом. Это совсем другой остров. В парке из-за кустов выглядывают скульптуры. Собор - источник гордости и доходов протыкает шпилем низкие облака. Туристы медленно всасываются его входом, чтобы подняться по мраморным ступеням винтовой лестницы и обнаружить в самом верху подобие валенродтской библиотеки и бюст Канта. Они будут восхищенно молчать под застывшим взглядом маленького мудреца. Тебя нет среди них. Ты придумала встречу в облаках. Когда долго живешь в стране Монгольфье, становишься похожим на него. Вернее, на них, на двух братьев, придумавших полеты на воздушном шаре и для этого целыми днями жгущих бумагу под отверстием в льняном полотне. Сжечь все письма, чтобы наполнить шар теплым воздухом. Впрочем не только письма, у них же была бумажная фабрика. Томление Икара пересиливает все страсти. Это не страсть у тебя к небу, Икар здесь не при чем. Ты просто не хочешь, чтобы мы увидели друг друга, ты даже не хочешь, чтобы я услышал твой голос. Нас связывает только электронная почта. Но я знаю – теперь ты в городе. Займи очередь и жди…
Стоянка воздушных шаров скрыта каменными стенами собора. Тепло города рождает восходящие потоки. Чуткий планер ловит их крыльями. Продолжаю парить над человеческим муравейником. Ручку управления тянешь на себя, и сразу все внизу уменьшается. Замковый пруд и Верхнее озеро сливаются и кажутся зеркалом, забытым в траве. Собор превращается в дом, дома в спичечные коробки. Улицы сужаются, и машины уже почти невидимые застывают в извечной пробке. Никого не ищи внизу, говорю себе. Та, которую ты ищешь, заслонена кроной каштанов…Распорядитель полетов – усатый отставной полковник поясняет, как выглядит город, тыкая указкой в узкие улицы на макете…
Макет города не заменит того, что было. Поднимайся выше. Кёнигсберг в облаках. Причудливые клубы воздуха спешат навстречу стадом кудрявых белоснежных овец, пасущихся в голубоватых лугах, огражденных садами. Цветут яблони. За шапками белых крон скрыт королевский замок. Ты пролетаешь над ним и машешь элеронами. Бомбами можно разрушить и выжечь все, но только не воображение. Пока ты живешь, города могут возникать в твоей голове и прятаться в облаках. И если ты паришь над тем пространством, под которым когда-то был древний город – не исключено и то, что небо сохраняет память о нем. Ведь живут в твоей памяти те, которых ты любил. И ты можешь говорить с ними. Простите, говоришь ты, я ставил слово превыше любви. Теперь предстоит произнести слова покаяния среди облаков. Но кому дано услышать эти слова… Важны не слова, а движения, простые движения - как поют с экрана. Это только кажется, что простые, даже прощальный взмах руки может означать не только прощание, а рука, останавливающая тебя, может одновременно притягивать. Раньше не понимал этого. И не удержал тебя от почти гибельного шага. Выходить на самодельную эстраду под взглядом сотен жаждущих тебя солдат, петь перед растленными войной и думать, что насилие можно усмирить сладкогласым сопрано – могла надеяться только ты. Афган подрубил тебя. Ты умчалась в Париж, где вместо театральных подмостков и первых ролей была дана в удел участь ресторанной певицы. Во всем этом виноват я, признаю. Я не знаю, какой ты стала, я все время вижу ту девочку, что бежала по каштановой аллее в белоснежном платье. И я в твоих воспоминаниях не сегодняшний неудачник, выпросивший планер в аэроклубе, а тот, кто умел выше всех взлететь к облакам над цветущей от водорослей водой залива. После соревнований мы сбегали в дюны. Звенел под ногами песок. Радостно кричали чайки. Шумели и пенились волны, разбиваясь об деревянный причал. И твой голос побеждал пространство. Все смолкало вокруг для меня. Был только этот голос, и я хотел привязаться к мачте парусника, чтобы почувствовать себя Одиссеем. Возможно ты правильно сделала, не позвонив мне. Твой голос наверняка уже не тот. У меня ведь тоже – почти хрип вместо слов. Я слишком долго скитался по морям, и вернулся совсем в другую страну. Твои поклонники возвели дворцы на семи холмах, спускающихся к морю, и коттеджи среди дюн и сосен. Посмотри, сказала мне твоя мудрая мама, у тебя тесная комнатушка, а ты все еще строишь воздушные замки. Я не стал оправдываться. Но пойми, воздушные замки тем и хороши, что их не надо охранять, и они возникают там, где тебе хочется, чтобы они возникли.
Если ты вспомнила закат в дюнах, и Париж отторг тебя, я готов впустить тебя в самый роскошный из моих замков. Только бы продержаться в воздухе до твоего прилета. И ты наберись терпения. Это не Франция, здесь счет не на минуты, а на дни. Купленный билет ничего не значит. Отложат вылет. Перенесут на следующий год. Только не уходи…
Ты приняла мой сигнал, я чувствую… Ты дождалась, возлюбленная, уже завезли воздушные шары. Оболочки похожие на туши уснувших китов дремлют в ожидании инертного газа. А может быть, шары, как и прежде наполняют горячим воздухом. И пыхтят горелки, изрыгая синее пламя. Воздух врывается внутрь, оболочка шевелится, раздувается и вот уже встает над землей. И десятки канатов с трудом удерживают ее. Тебя как почетную гостью города приглашают в корзину первой. Ты элегантным движением двумя тонкими пальцами приподнимаешь юбку и перешагиваешь через канат. Троса натянуты. Сейчас их отпустят. Сладостный миг расставания с землей. Огромный желтый шар вырывается на свободу. Он величаво словно нехотя поплыл вверх. Вот оно торжество воздухоплаванья! Только на планере и в корзине воздушного шара можно почувствовать всю прелесть полета, не оскорбленного ревом реактивных двигателей и вибрацией винтов. Божественная тишина, дарованная птице, теперь достается и тебе.
Цветные шары повиснут над городом, и люди будут раздавать друг другу букеты. И пить шампанское. В корзине воздушного шара охают женщины и придерживают рукой свои шляпки. Если до этого пиршества продержусь в воздухе или найду причал для воздушных шаров, то стану гидом того другого города, который хранят облака. Заиграют военные оркестры, и парашютисты, растопырив ноги, повиснут над многоголосой толпой. Задранные головы обращены к небу. Купола парашютов мешают разглядеть спящий в облаках Кёнигсберг… Один из парашютистов опускается в темные воды Преголи. Крещение пруссов продолжается. На воздушных шарах парашютов не хватает для всех, все разберут, пока ты будешь думать – взять или оставить другим…
У меня тоже нет парашюта. Планеристам не положено спасение. Привязанный ремнями к своему планеру составляешь с ним единое существо - гомолет, в отличие от гомо сапиенса ты не очень разумен. Родители всегда остерегали от полетов. Они знали, что найду в облаках город, в котором захочу поселиться. Выберу уютный коттедж где-нибудь на окраине, там где кончаются кучевые облака - этакий дом лесника, куда не так быстро можно добраться. Подальше от чужих любопытствующих глаз, еще подальше от людских расспросов. Никто не должен узнать про город в облаках. На земле полно гробокопателей. Заверяю всех: город в облаках лишен банков и золотого запаса. Эту весть несут воздушные шары.
Они мерно покачиваются в дымке и раздуваются от своего величия. В котором из них ты, возлюбленная? Разве я могу увидеть твою шляпку. Сегодня все женщины надели шляпки. Праздничный день. У меня предчувствие, что я вновь потеряю тебя. Порыв ветра повергает меня в панику.
Никто не расскажет, как лопаются воздушные шары. Кажется, небо с треском разрывают, как старую простынь. Сотни солдатских портянок можно наделать из облаков. И когда солдаты на свежие портянки натянут сапоги и влезут в брюхо десантных самолетов, тогда они первым делом захотят спалить город, притаившийся в облаках. Они захотят удивить горожан фейерверком. Тысячи огней рванутся в небо. Пусть они погаснут, не долетев до облаков и не опалив стены воздушных замков...
Страшен и сладостен миг падения. В этот миг вмещается вся жизнь, которая казалась длинной, повторный сеанс мелькает быстрыми кадрами, не оставляя времени на покаяние. Я не хочу смотреть то, что существует во мне. Я прошу небеса спасти тебя. И ветер стихает. Твой шар уцелел, возлюбленная, ты совсем близко вальсируешь в корзине над замковыми прудами. Я поймал восходящий поток и устремляюсь к тебе. Я успеваю поймать тебя за руку. Я теперь не отпущу тебя ни в Париж, ни в Афган. Мы летим над городом, утратившим свое лицо и свое прошлое, а со всех сторон нас окружают воздушные замки. Ни один из архитекторов не смог бы придумать таких затейливых башен и стен, ни один из правителей не сможет обрести такие чистые просторные залы. Ни один собор не сможет звонить в такие мелодичные колокола. Невинно загубленные души воскресают, услышав этот звон. И мы летим на встречу с ними, пробиваясь сквозь белизну облаков. И когда слышим слова молитвы, в конце каждой еще не понятой фразы повторяем: аминь…

 

Написать отзыв

Не забудьте указывать автора и название обсуждаемого материала!

 

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

 
Rambler's Top100

Русское поле

WEB-редактор Вячеслав Румянцев