> XPOHOC > БИБЛИОТЕКА > ГЕРШУНИ: ИЗ НЕДАВНЕГО ПРОШЛОГО >
ссылка на XPOHOC

Григорий Гершуни

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC
ФОРУМ ХРОНОСА
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ
РЕЛИГИИ МИРА
ЭТНОНИМЫ
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

Григорий Гершуни

Из недавнего прошлого

Часть вторая. Шлиссельбург

Глава VI.

Прошло около часу, пока явились жандармы, чтобы переводить в новую тюрьму. За этот час было пережито столько, сколько в нормальное время в год не переживешь. В одиночества такое состояние, кажется, совершенно немыслимо перенести безнаказанно. Разнообразнейших и сильнейших впечатлений так много, что вы должны — во что бы то ни стало — с кем-нибудь длиться ими.
К счастью это совпало с моментом, когда самое радостное было еще впереди: свидание со стариками. В. Н. Фигнер, к которой мы, новое поколение, относились с благоговейной любовью, М. Ю. Ашенбренер и В. Иванова, по словам коменданта, уже с прошлого года нет. Остальные еще здесь, чему в первую минуту, каюсь, несказанно обрадовался (Я думал, что к ним применили манифест 1904 г. и все уже выпущены на поселении.).
{156} Было три часа дня. На двор стояла теплая осень — «бабье лето».
— Глаза завязывать будете? — ядовито спрашиваешь у офицера.
— Как так?
— Да сюда то с завязанными глазами волокли!
— Ну, то другое дело было, смущенно отговаривается он.
Приходится проходить мимо камеры Е. С. Сазонова. Нарочно, как будто споткнувшись, останавливаешься на несколько секунд. Говоришь громко, чтобы в камере слышно было.
— Теперь то, после конституции, не грешно и этих двух перевести к нам в новую тюрьму! Там бы все вместе и ждали лучших дней....
Выходим на большой двор старой тюрьмы, с непривычки кажущийся необычайно громадных размеров. Двор окружен со всех сторон высокими стенами цитадели. Отсюда «сарай» имеет вид невероятно жалкий, пришибленный, — точно вдавленный в землю. Минуем ворота, вделанные в неимоверной ширины стене. На следующем дворе «новая» тюрьма. Длинное двухэтажное с железными решетками здание. По средин подъезде. Входим во внутрь {157} тюрьмы. Постройка крайне оригинальная. Этажи разделены не потолком, а плетеной веревочной сеткой, напоминающей гамак. По обеим сторонам стен расположены камеры. В уровень пола второго этажа тянется узенькая, аршина в полтора, галерея. С каждого пункта, таким образом, вся внутренность, как на ладони. Камеры все заперты. Тихо. С непривычки тебе все кажется, что свалишься с галереи на сетку.
— Пожалуйте, вот сюда !
Камера небольшая — шагов пять в длину и четыре в ширину, но довольно светлая и чистая. Железная койка, решетки, все как обыкновенно. Но сразу поражает давно уже не виденное: в одном углу — деревянная этажерка, в другом — дивной резной работы стул.
— Теперь заключенные чай пьют; через час начнется прогулка. Хотите, может быть, повидать старосту? — спрашивает офицер.
— А кто у вас староста?
— Да из ваших же — Карпович (Для хозяйственных дел тюрьма выбирала своего старосту Выборы производились каждые полгода. В это полугодие быль П. В Карпович.).
— Карпович ? .... Пожалуйста, очень рад буду!...
{158} — Ну, подождите, я пойду предупредить.
— Неужели поведут к Карповичу? — думаешь с недоумением, как то все не веря, что бесконечное одиночество уже кончилось.
— Пойдемте ... вот тут ... осторожно, не споткнитесь.
Предупреждение не лишнее, так как от волнения ноги дрожат и не держат. Жандарм распахивает железную дверь и предо мной с громадной черной бородой Карпович . . .
...............................................................................................................................
С полчаса мы были, как безумные, т. е., не мы, а я. Речь перескакивала без всякой связи, без последовательности. Всякий торопился скоре передать свое. На меня как дождем посыпалось: флот разбит .... вдребезги .... ни одного суденышка не осталось. — Победы, неужели ни одной победы наши не одержали? — Какой там черт, победы! Биты-биты, бить надоело японцам . . . Мукден, Ляоян, Цусима .... Офицерство — полное ничтожество ... Воровство, разврат.. .
— А в стране?
— В стране? Кавардак. Все к черту летит. Черноморский флот взбунтовался, утопил офицеров и явился обстреливать Одессу.
{159} — Армия? Полная деморализация! Солдаты презирают офицеров, офицеры не доверяют солдатам....
— Революция? Одна казнь здесь была . . . Комендант говорит не было? Врет! В мае была. Мы знаем. Кажется, в связи с покушением на Сергея, точно разузнать не удалось. Дума? Мошенство, больше ничего. Выеденного яйца не стоит. У нас есть манифест, можно будет получить. Но, кажется, требуют больше, и правительство вынуждено уступить.
— Сколько нас здесь осталось? Восемь человек. Да постой, надо простучать. Летит телеграмма (стуком в дверь — для всей тюрьмы) : «Г. переведен. Бодр. Обнимает. Будет на прогулке». Через несколько секунд ответ: «Поздравляем. Добро пожаловать. Сейчас увидимся».
— Кого можно будет сегодня увидеть? Я хотел бы Г. А. Лопатина: у меня есть для него поклон от его сына.
— Да всех увидишь ...
— Как всех? Ведь у вас тут гуляют по два?
— Ну, нынче, как японцы вздули там их, и здесь стало лучше. Всех увидим. В четыре часа отпирают на прогулку.
{160} Прямо против входа в тюрьму — одноэтажное здание кордегардии. Там всегда под ружьем караул из двадцати жандармов. С правой стороны крепостные стены. Половина пространства между этими стенами и тюрьмой занято огородиками или — на тюремном наречии — клетками. Это разгороженные досками квадратики шагов в двадцать длины и 10—15 ширины. Узенькая тропинка отведена для гулянья, остальное — надел для полеводства, садоводства, огородничества и пр. С одной стороны перегородки упираются в крепостную стену, по которой ходит часовой, с другой — в забор, к которому приделана галерея. По этой галерее ходит дежурный унтер-офицер. Клетки снаружи запираются. Каждая клетка отведена на двоих. Имеется еще и большой огород, где в последнее время отвоевали право гулять вчетвером.
Когда мы с Карповичем приблизились к клеткам, к нам бросились навстречу «старики». В безобразном арестантском одеянии, кто в сером, кто в белом (На лето том выдается «дачная пара» куртка и штаны из холста.), большинство седые, как лунь, но с яркими ясными глазами.
{161} Собственно это было большое нарушение тюремной дисциплины. Но привод «нового» — это в Шлиссельбурге такая редкость; там — на воле «послабело», жандармы, казалось, сами находились под радостным настроением встречи новичка со стариками, так что нисколько минут, беспорядочными перекидываясь отрывочными фразами, стояли все вместе «скопом». Решено было собираться на прогулках в большом огороде вчетвером по очереди. Прогулки сегодня остались с четырех до шести. За эти два часа со всеми перезнакомился.
Они, оказывается, в самых общих чертах знали уже о последних событиях. Совершенно случайно, благодаря разным обстоятельствам, в тюрьму проникали (с ведома администрации) известия о неудачной войне, о каком-то неопределенном движении в стране, о Думе 6-го августа и еще несколько отрывочных данных.
О всем периоде с 1901 г., т. е., с момента появления П. В. Карповича, — о постепенном pocте движения, об участии крестьянства, о террористической борьбе, о партийных группировках, о самой П. С.Р., — не имели почти никакого представления. В течение долгого времени целые дни проводили в большом огороде, передавая друг другу новости: они — о том, что {162} делалось здесь, я — о том, что делалось там — в далеком, далеком для них мире.
Из стариков к этому времени осталось восемь человек: Л. П. Антонов, С. А. Иванов, Г. А. Лопатин, И. Д. Лукашевич, Н. А. Морозов, М. В. Новорусский, М. Р. Попов и М. Ф. Фроленко.
Не буду говорить о том совершенно исключительном настроении, в котором находился со времени перевода в новую тюрьму и свидания с «стариками». После беспросветного мрака и одиночества в течении 2½ лет — все представлялось каким-то волшебным сном. Там — на воле — крушение старого строя. Как далеко это крушение пошло — неизвестно; но оно началось, а, начавшись, остановиться не может. Теперь мы уже не побежденные, — теперь мы победители, до заключения перемирия находящиеся в плену.
С непривычки все поражало в новой обстановке. Режим к тому времени ослаб. «Петербургу» было не до того, местная администрация, очевидно, тоже со дня па день ждала «больших перемен», и жизнь заключенных не отравлялась придирчивыми мелочами, обыкновенно создающими ад в тюрьме. Это «ослабление» режима в Шлиссельбурге было тем ценнее, что вообще там режим служил точным политическим {163} барометром положения на воле. Малейшие изменения «там» сейчас же давали себя чувствовать здесь.
За двадцать лет заключенные, конечно, накопили массу всевозможных вещей. В мастерских работали годами. Делали шкафы, стулья, этажерки, вешалки, сундуки, всевозможные коллекции, гербарии, набивали чучела и пр. и пр. Все это скоплялось в камерах и последние принимали более жилой вид. После «образцовой» тюремной обстановки в Петропавловской и «сарая», где ничего, кроме стен и решеток — не было, эти камеры производили впечатление кабинетов ученых.

Содержание:

Часть первая. Петропавловская крепость.

| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |

Часть вторая. Шлиссельбург.

| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |

Григорий Гершуни. Из недавнего прошлого. Издание Центрального Комитета Партии Социалистов-Революционеров. Париж, 1908.

Электронная версия книги перепечатывается с сайта http://ldn-knigi.narod.ru (сканирование и распознание). Форматирование и гипертекстовая разметка даны в соответствии со стандартами, установленными в ХРОНОСе. 


Здесь читайте:

Гершуни Григорий Андреевич (биографические материалы).

Царские жандармы (сотрудники III отделения, Департамента полиции и др.)

Кто делал две революции 1917 года (биографический указатель).

"Провокаторы" в революционном движении

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

на следующих доменах: www.hrono.ru XPOHOC

редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС