|
|
|
|
Екатерина МОСИНА. Журавль в руках |
|
2010 г. |
МОЛОКО |
|
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВО"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"РОМАН-ГАЗЕТАГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Екатерина МОСИНАЖуравль в руках
СодержаниеСинусоида на телячьих рожках, или Прощай, Хондулай Сроки поджимали: мне «стукнуло» девятнадцать лет. Больше нельзя экспериментировать, оттягивать и проводить разведку, как это я делала в первый раз, сразу после окончания школы, или во второй раз – осенью семьдесят третьего года – при попытке пойти учиться на подготовительный факультет – рабфак. Поступать в МГУ на учёбу надо было край!..
Помощь котика Недо и цена тройки по английскому ...Маникюр считала даже неприличным и вульгарным предрассудком. В девятнадцать-то лет! Ходила я с едва ли не обломанными ногтями. Стрижку делала в Волгодонске в парикмахерской Службы быта. Хоть и называлась причёска «гарсон», но больше похожа была на «под горшок». Курить я не умела, а Зоя красиво стряхивала пепел...
«Да здравствует университет. Я студентка!» ...Тётя Шура, её дочь и сестра моей мамы, тоже мне презентовала какую-то нейлоновую, пёструю, как заморский попугай, но супермодную на Хондулае, блузку. А потом, махнув рукой, достала из шифоньера, с самой его нижней полки, великолепную пару кожаных(!) с металлической бижутерией туфлей. Туфли были осенние, тёмно-коричневого цвета, ещё не утратившие свою модность, но главное чудо их в том, что они были импортные – чешские. Тогда это ценилось. Носить такую обувь было трудно: наборный каблучок скользил, кожа очень грубая, у тёти размер меньше моего на пол-единицы. Но то, что это была её жертва во имя моего «приличного вида» – это бесспорно. В то время ей было сорок два года, и эта пара единственной «модельной» обуви ей ещё была нужна... В общем, собирали меня, как могли.
О самоопределении, двух чемоданах и трёх Валерах Первое собрание всего журфаковского курса было в Коммунистической аудитории. Рядом со мной оказались две девушки, с которыми потом я проучилась все пять лет в одной группе. Не знаю, где была моя подружка Зоя, а я сидела в одиночестве среди моих однокурсников. Кого-то я помнила по совместной сдаче экзаменов, кто-то был совершенно мне не знаком... Почти рядом сидела очень серьёзная девчонка, конопатенькая, пухленькая, с длинными распущенными по моде волосами. Я на неё обратила внимание, потому что она тоже была сама по себе. И после собрания она у меня что-то спросила.
Рефлексы собаки Павлова и блистающая Элен Безухова ...Пойти в «святилище» – высотное здание на Ленинских горах, кто откажется от такого счастья? Зоя не стала меня ждать, там у неё должна была состояться встреча с Сергеем, который вернулся недавно из стройотряда. А мне пришлось отправляться в одиночестве. На мне был мой «парадно-выходной» наряд: кружевная нейлоновая блузка и брючный, только что купленный, с иголочки, костюм. Туфли я надела белые, сохранившиеся ещё со школьного выпускного вечера. Они выглядели прилично и были почти как новые, потому что я не могла их часто носить, поскольку они очень неудобные. Мы с мамой их купили совсем новыми в Калаче в комиссионном магазине к школьному выпускному балу. Это были кожаные венгерские туфли, внешне аккуратные, но простенькие и без какой-либо бижутерии. Отвалили мы за них большую часть маминой месячной зарплаты скромной работницы птицекомбината – сорок рублей. После выпускного вечера я поняла, что носить такую обувь невозможно: неудобный подъём, грубая кожа, скользкая подошва материализовались в мои разбитые и растёртые в кровь ноги. И туфли были бережно завёрнуты в обёрточную мягкую бумагу, спрятаны в коробку и отложены до следующего подходящего случая...
...Вместе с лекциями, семинарами, факультативами, коллоквиумами, собраниями, конференциями и встречами началось время, прекрасное своей продуктивностью. Кажется, я умнела не по дням, а по часам. Старательно я осваивала новый иностранный язык, чтобы уже некого было винить на экзамене: теперь только я сама буду виновата, если не выучу французский. Наша прекрасная Изабелла Иосифовна Шевченко жила длительно в Париже, была влюблена во Францию, её культуру, язык. Столько чудесного она нам рассказывала, столько интересного мы узнавали. Изучать столь мелодичный язык было приятно. Мы быстро научились грассировать. И я самозабвенно твердила азы: «Ля камарад Анн ва а ля гар». Эта товарищ Анна зачем-то топала на вокзал, но никто не знал, зачем. Явно, что она шла туда налегке, у неё не было моих чемоданов, заполненных книгами и пластинками. Наверное, кого-то встречала...
О том, кого никак нельзя обойти Долго думала, писать или не писать. Но без него всё неправда. А с ним – не совсем правда. Он – камень на дороге, о который я едва не сломалась. Но споткнулась сильно. Да так, что ценности расставила не по своей традиции, а словно бы из ума выжив. Надолго, лет так на десять-одиннадцать, а то и на всю жизнь. Нет, это не чемодан без ручки, который и нести невозможно, и выбросить тоже невозможно. То ли жалко, то ли полжизни в него вложено, то ли молодость ушла в него. Конечно же, это муж. У женщин бывает такое, что «уж замуж невтерпёж»... И ладно бы мне оказаться за мужем... Оказалась за Валерой. Когда решила как-то отметить веху в жизни – тридцатилетие нашей встречи, выпустила книжку стихов, которую назвала «Завалерианство». Столько было толков по поводу названия. Что-то оно всем показалось непонятным и вычурным...
Настало время рассказать о человеке, с которым в то время я просто разминулась где-то рядом, возможно, у Манежа – ещё не горевшего: тогда и такой дикой мысли не могло возникнуть. О человеке этом вспоминаю в связи с «военкой»: из нас готовили медсестёр гражданской обороны. А потом, в Алма-Ате, когда я умирала под капельницами, и меня спасал мой любимый доктор Коркан, и рядом уже не было того, с кем так счастливилась на журфаке. Спустя всего десять лет после университета...
И Андроников, и Катаев, и Никулин с Симоновым... ...Тогда я не понимала, зачем это надо. Как это может не хватать общения? Я забыла, что страдала от этого в степном совхозе. И совсем не предполагала, что в моём Светлом Будущем, которое непременно наступит после окончания университета, именно общения мне очень не будет доставать. И по этой причине у меня появится постоянное горькое привкусие одиночества...
Про школьный фартук и учебную газету «Журналист» ...В Калаче, в городском саду, проходил общий городской сбор выпускников десятых классов. Этот майский, 1972 года день был пасмурным и дождливым. Мы все нарядные: в огромных бантах, белых передниках, в кружевных воротничках и манжетах собрались на летней веранде, служившей актовым залом. Деревянный бело-голубой павильон, украшенный незатейливой резьбой, укрывал нас от моросящего дождика. Выступали руководители и учителя, что-то говорили. Мне надо было сделать что-то, чтобы это прощание районного масштаба запомнилось...
|
|
|
РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ |
|
|
Гл. редактор журнала "МОЛОКО"Лидия Сычева
WEB-редактор Вячеслав Румянцев |
